ПРИКЛЮЧЕНИЯ В РЕЗИНОВЫХ САПОГАХ.
Автор: Inwader.

Я все свои сапоги помню с детства. Сначала были красные, в ромбик, еще до школы. Я в них первый раз зачерпнул года в 3, нашел яму у дедушки в саду осенью. В тот же вечер он ее засыпал.

Потом были еще одни красные, с уточкой, 27 размер, наверное. По лужам в них почти не ходил – жили мы в центре столицы, там их просто не было. Следующие были самые нелюбимые, короткие синие. Размер 32, высота 22 см всего. А родителям дали квартиру в районе новостроек, где мои маленькие сапожки скрывало в каждой второй луже. Стал жаловаться, что с толстыми носками не налезают, и к следующей весне мне купили первые НАСТОЯЩИЕ САПОГИ!

2. ГОЛУБЫЕ ТОНУТ

В новом районе лужи были повсюду. По крайней мере, осенью, когда мои родители туда переехали. Стройка вокруг шла полным ходом, и первые несколько домов, школа, детсад, магазин и пожарная часть уже были готовы. Между ними даже проложили асфальтовые дорожки, но со сливными решетками явно просчитались. Несмотря на не самую дождливую погоду, дойти до школы без резиновых сапог было почти невозможно. “Резики” носили даже старшеклассницы (в те годы резиновые сапоги модными отнюдь не считались). Лужа на дорожке по щиколотку была абсолютно нормальным явлением, можно было легко найти и глубже. Свои коротенькие голубые сапожки я в первый раз залил прямо по дороге из школы, пытаясь перейти вброд залитую водой автостоянку. Мне не хватило всего сантиметра высоты сапог, чтобы последовать за приятелями, а обходить вокруг, когда все прошли, было бы совсем позорно. Как я ни пытался, найди брод, лужа была слишком глубокой. Мои голубые сапожки возвышались над поверхностью всего на 2-3 мм, а дальше было еще глубже. Еще шаг, и холодная октябрьская вода хлынула за голенища и моментально наполнила сапоги до краев. Терять стало нечего, и я побрел напрямую, нарочно наступая в самые глубокие места, где друзья едва не начерпали через край. Впрочем, там было ненамного глубже.

– Почему у меня такие короткие сапоги? – этот вопрос я задавал себе много раз.

Выжав носки и брючины, я уныло поплелся домой, благо родители возвращались с работы поздно, следовательно, времени, чтобы избавиться от улик “мокрого дела” , было предостаточно. Так было не раз и не два.

Лужа на заднем дворе школы разлилась как раз напротив недостающей секции забора, так что выйти с тыльной стороны двора на дорожку к строящемуся детскому саду можно было только в сапогах. Причем, далеко не в каждых. Для моих там было слишком глубоко. В этом я уже успел убедиться, хотя и не набрал через край. Лишь счастливые обладатели сапог выше моих на четыре пальца могли рассчитывать на успех. Те, у кого были пониже, гарантированно черпали. Девчонки в коротких сапожках в эту лужу даже не совались. Так что когда Танька и Юлька из моего класса после уроков двинулись на задний двор, я был уверен, что они не рискнут пройти там. Девчонки немного помедлили и пошли напрямик. Сапоги у них были одинаковые, ярко-желтые, довольно высокие, с белой клеенчатой манжетой сверху, которую можно было затянуть с помощью специального шнурка. Уже через несколько шагов они скрылись под водой, и над поверхностью были видны только белые клеенчатые манжеты, да и те меньше чем наполовину. В одном месте мне даже показалось, что Танька немного зачерпнула, проверяя одной ногой, какая глубина впереди. Однако она тут же переступила в менее глубокое место. Это представление я смотрел как завороженный, девчонки нашли брод и прошли, едва не залив сапог. А для меня этот путь был закрыт. По моему самолюбию был нанесен сокрушительный удар. Выйдя на сушу с другой стороны забора, они обернулись и расхохотались: “Не ходи сюда!” , “Ты тут точно утонешь!” , “У тебя сапоги короче, чем у детсадника!” , “Да у тебя вообще галоши!” Сказать, что мне было обидно – слишком мало. Я был попросту уничтожен. Моим неприлично коротким сапогам еще не исполнилось двух лет, и скорее всего, весной мне снова придется их примерить. От такой перспективы на душе восьмилетнего пацана скребли кошки.

На следующий день грянули морозы, но пока лужи кругом не замерзли окончательно, я по-прежнему обувал утром “резики” .

– Можно я выну стельки? А то шерстяные носки не лезут! – спросил я маму.

– Как? Не налезают? – удивилась она.

– Налезают, но жмут – соврал я.

– Ну и лапа растет у тебя! В прошлом году же весной купили, и уже малы! – впрочем, мама усомнилась, и пощупала носок сапога.

Я такого ожидал, и продвинул ступню как можно дальше вперед.

– Да, уже впритык! – недовольно резюмировала мама, – Придется весной новые покупать. – Завтра все равно наденешь зимние ботинки!

Так у меня появилась надежда заполучить к весне обновку. Мне ужасно хотелось черные высокие сапоги, как у строителей. Такие же 43 размера были в деревне у дедушки, и летом я тайком их померил. Они, конечно, были ужасно велики, но и в высоту были выше коленей, целых 43 см! Вот если бы у меня были такие. Как бы уговорить родителей на самые высокие сапоги? Впрочем, все сложилось как нельзя лучше.

3. ГЛУБЖЕ И ГЛУБЖЕ

У отца на работе “раздавали” садовые участки, и он вместе с мамой, дядей Петей и его женой направились смотреть. Поскольку больше народа в папин “Запорожец” не помещалось, я был оставлен у бабушки, а вечером, когда родители вернулись, состоялся семейный совет. На котором было решено: участок брать, денег на обустройство занять у дяди Бори, а еще прозвучала мамина фраза: “Там ужасная грязь и болото кругом!” . Звучало очень волнующе, поскольку я еще никогда в жизни не был на болоте, но слышал, что оно здорово засасывает.

В результате в конце февраля мамой были куплены сразу две пары сапог, для себя и для меня. Обе были совершенно одинаковые: коричневые с грубой светло-серой подкладкой, 37 размера, поскольку других в магазине не было. “Мои” были мне велики не меньше чем на 4 размера, и даже со стелькой и толстым шерстяным носком болтались на ноге. Их голенища доходили мне до середины коленки, а тщательно измеренные деревянной линейкой 37 см высоты были почти вдвое больше прежних 22! Как же мне не терпелось их попробовать! Но весна явно задерживалась, в середине марта еще стояли 15-градусные морозы, а не по-весеннему холодный ветер каждое утро надувал огромные сугробы у подъезда. Впрочем, меня они только радовали, какие же будут лужи, когда все растает!

А пока луж не было во дворе, а родителей не было дома, я измерял в новых сапогах сугробы. Они были большие, и я частенько проваливался выше коленей, а иногда даже по пояс. Снег попадал за голенища, где быстро таял, и ноги начинали мерзнуть. Приходилось идти домой, перед этим натянув брючины поверх, чтобы бдительные бабушки у подъезда не рассказали родителям, что я гулял в резиновых сапогах.

До весенних каникул оставалось всего два дня, а весной еще и “не пахло” . Морозы ослабели, но ничего не таяло, и топать в школу приходилось в войлочных ботинках типа “прощай молодость” . Отзвенел звонок с последнего урока и школьники потянулись на выход.

– За магазином грузовик застрял! – радостно сообщил кто-то.

Мы поспешили туда и застали событие в самом разгаре. Хлебный фургон проломил задними колесами лед и накрепко застрял там, где, казалось бы, должна быть дорога. Водитель быстро сходил до ближайшей стройки, и не прошло и 10 минут, как могучий самосвал КрАЗ легко выдернул застрявший “газон” . Еще через 2 минуты о происшествии напоминала только лужа размером примерно 2х3 м, в которой плавали большие льдины Понятное дело, я тут же побежал домой, бросил портфель, надел самые толстые носки, новые сапоги и вернулся.

Вокруг лужи собралась целая толпа ребятишек. Кто-то пытался наступать на плавающие в ней льдины, кто-то раздобыл палку. Это была ПЕРВАЯ лужа этой Весны! Среди десятка пацанов резиновые сапоги были только у меня. Потому ко мне было приковано все внимание. Отобрав палку, я измерил глубину, получалось примерно на три пальца ниже, чем сапоги. Однако уровень воды был на добрые 40 см ниже окружающего льда, и спуститься было непросто, если встать на дно, окружающий лед будет мне почти по пояс! Я оперся на руки и осторожно опустил одну ногу, ледяная вода плотно обжала сапог, но до краев оставалось еще достаточно. Тогда я встал обеими ногами и аккуратно двинулся к другому берегу. Просто фантастическое чувство, ощущать, как сапоги сдавливает холодная вода и при этом бродить почти по колено. Раньше о таком я не мог и мечтать! С другой стороны лужи было глубже, но и здесь голенища сапог на два пальца возвышались над водой. Я победил! Надо было избегать столкновения со льдинами, потому что они могли “загнуть” край сапог ниже уровня воды. Что оказалось не трудно.

– Наступи сюда! А сюда? А здесь? Вот это – глубина! – слышалось со всех сторон.

Наступил мой час триумфа, даже в самом глубоком месте мне было лишь по “отстрочку” на голенище. Две риски из трех оставались над водой, еще больше сантиметра! Я старался, бродить, не наклоняя сапог, чтобы случайно не “загрести” .

Процесс измерения луж всегда подразумевает, что в сапоги зальется вода. У нас, мальчишек 7-10 лет, был свой способ обозначения, кто и как промочил ноги. Если воды в сапог попало совсем немного, и она впиталась в подкладку и штаны, называлось – “загрёб” . Такое случалось, если кто-то случайно поднял волну, и она плеснула через край сапога. Следующая стадия, когда край сапога зачерпывал более серьезную порцию воды, и помимо штанины намокали и носки – “зачерпнул” . Слабаки в таком случае отправлялись домой сушиться и получать нагоняй, а смелые пацаны продолжали мерить глубину. До тех пор пока не “заливали” сапог. “Залитый” сапог отличался от “зачерпнутого” тем, что воды в нем уже столько, что впитаться ей некуда, и потому она хлюпает. Тут надо было снимать сапог, выливать воду и отжимать носки и стельки. Впрочем, была еще и четвертая стадия: “утонул” , когда провалился много выше сапог, и они наполнились до краев. В этом случае терять было уже нечего, а вылить воду можно, просто согнув ногу в колене.

В этой луже “загрести” я мог только по собственной неосторожности, а “утонуть” просто не было возможности. Впрочем, вскоре у меня появился конкурент. Генка из параллельного класса оказался на месте позднее всех, но в сапогах. У него были синие финские сапожки с теплой подкладкой и высокой белой манжеткой. Даже без нее они были гораздо выше моих старых сапог, но с новыми не шли ни в какое сравнение. Борзый Генка не оценил глубины, и лихо соскользнул двумя ногами сразу. В “мелком” месте ему оказалось выше манжет сантиметра на три. Если б у него были простые сапоги, они бы “утонули” мгновенно, а так он даже не понял сразу, что здесь слишком глубоко. Но затянутые манжеты не помогли – ледяная вода намочила штаны и полилась в сапоги очень быстро. Генка попытался выскочить, поскользнулся, рухнул обратно, черпанул обоими сапогами еще раз, и, наконец, вылез на лед.

– Залил? – сочувственно спросил его я.

– Не, только зачерпнул малька, – бодро соврал Генка.

Хлюпающую в его сапогах воду было слышно при каждом шаге. Он развязал шнурок на манжетке, стянул один сапог, перевернул его, но вода полилась лишь тонкой струйкой, большую часть впитала теплая подкладка.

Поднятые им волны едва не перехлестнули мне через края сапог, но все обошлось. Генка ретировался, а я прошел еще пару раз из конца в конец лужи “на бис” , вылез на лед и с чувством выполненного долга пошел домой. У меня теперь “непотопляемые” сапоги и никакие лужи не страшны!

День оказался решающим, назавтра грянула оттепель. И какая! Сразу +8! Так что можно было надевать сапоги на последний день учебы.

После школы, разумеется, мы собирались к “той” луже. Компания подобралась хорошая, обувка тоже: у Вовки – высокие красные сапоги, чуть короче моих, у Андрюхи – зеленые, тоже не маленькие. Но мои, конечно, были выше. Обычно в школьной раздевалке мы выстраивали сапоги в ряд у стены или вешалки и переобувались в “сменку” . Но пока не наступила настоящая весна, их было еще не так много, а в длинном ряду разномастных резиновых сапог я заметил одни точно такие же, как у меня. Интересно, чьи они? Но хозяина сапог я не дождался, приятели торопили.

На первый взгляд, лужа почти не изменилась, разве что льдины стали поменьше. И все же мне показалось, что там стало глубже. Палки нигде не нашлось, я сел на корточки и осторожно опустил левый сапог в воду, насколько смог глубоко. До края недоставало всего чуть-чуть, “отстрочка” и вторая полоска ушли под воду, а дна все еще не было. Может попробовать дотянуться хоть мыском? Но нога уже была выпрямлена до предела.

– Дно достал? – спросил Вовка.

– Да погоди ты!

Я сел еще чуть пониже, на самый край льда, и попытался нащупать дно хотя бы мыском сапога, одновременно следя, чтобы не залить через край. Когда критическая глубина почти была достигнута, правый сапог неожиданно поехал в сторону, я потерял шаткое равновесие и завалился в сторону лужи. Дно оказалось не глубоко, но край сапога полностью скрылся под водой, и хоть я моментально выскочил из лужи, все же успел хорошо зачерпнуть. Приятелей такое дело не обрадовало, если в самом мелком месте глубже сапог, то лезть в лужу нет смысла.

Пока я выжимал носок и стельку, у лужи появился борзый Генка. На нем были высоченные черные резиновые сапоги явно не детского размера. Были ему гораздо выше колен, и такие широкие, что в каждый можно было бы запихнуть обе ноги. Генка был маленького роста, что еще больше усиливало контраст.

– Эти брата сапоги, мои еще сохнут, – сказал Генка.

То, что Генкин брат служит в десантных войсках, знали, наверное, все, младший этим страшно гордился и рассказывал, чуть ли не каждому.

– Ты их не потеряешь?

– Не, я их на кеды надеваю, – выдал свой секрет Генка.

– Ты что, залил? – он показал на мою мокрую штанину.

– Ага. Вода поднялась сантиметров на 10, ты тоже не померишь – зальет.

Генка поставил свой сапог рядом с моим, его оказался выше на четыре пальца и даже выше мокрой отметины на штанах.

– В этих не утону, тут мельче.

Наученный вчерашним опытом Генка уперся руками и одной ногой в ледяные края лужи и медленно опустил ногу. Высоченный сапог почти целиком ушел в воду, но, когда до края осталось всего пару сантиметров, нащупал дно. Тогда он осторожно поставил вторую ногу рядом. Над водой сапоги торчали меньше, чем на два пальца.

– Ни фига себе! – присвистнул Вовка, – Нам тут делать нечего! А слабо пройди до другого края?

Генка медленно побрел по луже, но с каждым шагом глубина становилась все больше. На середине от его сапог был виден только тонкий черный ободок, еще через два шага вода стала почти вровень с голенищами. Даже самая маленькая волна легко бы залила их в эту минуту, но в луже стоял полный штиль.

– Дальше не пойду, а то залью, – сказал Генка, наблюдая, как лишь пара миллиметров резины отделяет его от “утопления”

Вода сплюснула широкие голенища, и в этих местах сапог был чуть-чуть ниже, так что действительно глубже было нельзя ни на шаг. Потревоженная Генкиным походом льдина медленно дрейфовала сзади. Когда он остановился, она догнала его, уперлась в край сапога и немного отогнула его. Совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы тонкая струйка воды полилась за голенище.

– Генка, ты черпаешь! – крикнул Вовка.

Генка уже понял, и попытался оттолкнуть льдину рукой, но давление на край сапога от этого усилилось, и вода полилась внутрь еще сильнее. Он поднял ногу с зачерпнувшим сапогом и попытался отпихнуть “айсберг” , не поднимая волны, и льдина отошла в сторону. Но, пока он толкал льдину, ему пришлось шире расставить ноги, поэтому другой сапог чуть наклонился и стал черпать. Генка запаниковал и слишком быстро опустил ногу в воду, подняв волну. Теперь вода плеснула в оба сапога. Решив, что он вязнет в дне, Генка рванул к берегу, нещадно загребая за голенища, и, через несколько секунд, уже вылез на лед, хлюпая мокрыми сапогами.

– Все равно залил. Надо у отца болотные взять, – философски заметил Генка, стоя в мокрых кедах на льду и выливая воду из сапог.

– Генка, дай сапоги померить! – попросил Андрюха.

Генка протянул ему большой черный сапог, и Андрюха натянул его поверх своего зеленого.

– Давай второй! Классно!

Обутый в четыре сапога Андрюха прошелся взад-вперед вдоль лужи, а потом полез мерить. Показания глубины не изменились, на середине лужи края голенищ едва возвышались над водой.

– Еще шаг и потонешь! – крикнул Генка.

Андрюха двинулся к берегу, но не к тому, откуда пришел, а к ближайшему. Именно там я вчера нашел самое глубокое место.

– Там глубоко! – предостерег я.

Но было уже поздно, правый сапог залило. Нимало не смутившись, он сделал шаг назад, на мелкое место.

– Смотри, пацаны! Я только что зачерпнул, но не промок!

Выйдя на середину лужи, сделал шаг в “глубоком” направлении, так что края сапог стали почти вровень с уровнем воды, и шагнул еще глубже.

– Я тону! – радостно прокричал он, наблюдая, как через края голенищ потекла вода.

Мы были уверены, что он сейчас отступит обратно, но Андрюха продолжал стоять и смотреть. Видимо, вскоре вода в больших сапогах поднялась до уровня его собственных и залила их. Наполненные водой большие сапоги растопырили голенища, затем оттуда пошли пузыри, и, наконец уровень воды в луже и в сапогах сравнялся. Ошалевший Андрюха прошел по луже туда-сюда, поднимая высокие волны и разгоняя льдины, и с большим трудом выбрался на берег, полные сапоги воды были очень тяжелы.

– Ты что, спятил? – заорал Генка, – Мне ж в них домой идти!

– Дойдешь! – ответил Андрюха.

Сапоги снялись с него сразу парой, и нам пришлось помогать выковыривать маленькие из больших. Из промокших сапог шел пар, а наши вопли привлекли внимание продавщицы, вышедшей на заднее крыльцо покурить.

– Вы чего, пацаны, обалдели? Небось, полные сапоги набрали? Вода ледяная! А ну марш домой! Заболеете же! – кричала на нас толстая тетка в белом фартуке.

Мы поспешили покинуть окрестности лужи, хлюпая пятью мокрыми сапогами из восьми.

Генка и Андрюха, направились в подъезд ближайшего дома сушиться, – тогда их не закрывали на кодовые замки, и в любом была большая батарея, на которой модно было не только разложить мокрые носки, но даже сидеть. Мы с Вовкой пошли искать продолжения приключений. Мой правый сапог уже не хлюпал, но гулять было холодно. Достойных луж тоже не было, те, что по щиколотку, не считались, независимо от размера. Мы с Вовкой тоже вернулись в подъезд, обсуждать происшедшее и сушиться. Вовке все надоело, и он ушел домой. Мой носок и стелька почти высохли, и даже сапог был изнутри на ощупь лишь чуть влажным. Сложнее всего было Андрюхе, его мама всегда была дома, а он вымок больше всех. У Генки была дома только бабушка, которая видела и слышала плохо, так что ему было легче. У меня таких проблем не было, надев теплые, только что с батареи, носки и сапоги я вновь почувствовал приступ “болезни водолаза” .

4. СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА

Ни одной глубокой лужи в округе не было. Кроме той, что за магазином. Но там было сразу слишком глубоко. Зато между “пожаркой” и почти достроенным детским садом была собрана огромная, метров 5 высотой куча снега вперемешку со строительным мусором и замерзшими комьями грунта, сюда его сгребал трактор. На нее я намеревался залезть. Впрочем, первым я там точно не стал бы. Наверху уже стояла девчонка в бордовом лыжном комбинезоне и точно таких же сапогах, как у меня. Она стояла ко мне спиной и смотрела куда-то вниз.

Спрессованный трактором грязный снег осел и подтаял, так что сапоги совсем не проваливались, но склон оказался очень скользким. Когда я вскарабкался наверх, девчонки там уже не было. Зато мне открылось замечательное зрелище: за кучей, в длинном “коридоре” между бетонным забором пожарной части и деревянным, огораживающим территорию стройки была белая равнина с явно новой лужей посередине. Овальный “водоем” длиной в десяток метров и шириной почти во весь “коридор” , то есть метра четыре. А еще с другой стороны вход был перекрыт бойлерной, и тот, кто спустился за кучу, был невидим ни из окон домов, ни с дорожки. Пропустить такое не мог не только я.

Девчонка явно направлялась туда же. Я поспешил за ней, но поскользнулся, и она обернулась на шум.

– Привет! – я не нашел, что сказать лучше.

– Классная тут лужа! Должна быть глубокая! Ты тут уже ходила?

Надо полагать, это не то, что она хотела услышать.

– У тебя сапоги точно такие же, как у меня! Давай померяемся! – продолжал я свой монолог, абсолютно не интересуясь ее реакцией, хотя девчонка явно смутилась.

Я подошел и поставил ногу рядом с ее сапогом, они были в точности одинаковые.

– У тебя тоже 37-й размер?

– Да. Велики немного.

– Мне тоже чуть-чуть, – поскромничал я, хотя мог запросто одеть внутрь трое шерстяных носков!

Разговор клеился, и вскоре я уже знал, что ее зовут Настя, что она учится в третьем “Б” , что живет в том же доме, что и я, но в другом подъезде, и что первый раз гуляет в новых сапогах. Я поведал, что меня зовут Колька, что учусь во втором “А” , и что сегодня уже заливал левый сапог, но высушил на батарее.

Многообещающий водоем оказался неглубоким, всего до середины сапог, но ощущения были новыми. Вместо обычной лужи мы бродили по пропитанному водой снегу. Дальше было еще интереснее, выяснилось, что вода под снегом везде. Даже там, где на первый взгляд, был совершенно сухой сугроб, под ним было добрых 20 см воды. Очень скоро мы залезли в снег по колено, причем Насте занятие явно нравилось. Стеганые брючины ее болоньевого лыжного комбинезона были заправлены в сапоги, и голенища не хлопали по ногам, а плотно облегали их. Никакой снег не мог попасть ей в сапоги, и она шла вперед, не обращая внимания, на все более глубокий снег. Я прокладывал свою тропинку в метре от ее, стараясь не набирать снег в сапоги, голенища были слишком широки. Через десяток метров снега стало настолько много, что приходилось руками поднимать ногу, чтобы сделать еще шаг вперед. Впрочем, воды под снегом больше не стало. Мы все же дошли до бойлерной, где поменялись местами и вернулись по протоптанным следам к снежной луже. Я набрал изрядно снега за голенища, так что пришлось, держась за забор, поочередно снять сапоги и вытрясти его, пока не растаял. У Насти такой проблемы не было. Наши сапоги блестели необыкновенной чистотой.

– Мне пора домой, – сказала она.

– Мне тоже. Ты завтра гулять пойдешь?

Мы вместе дошли до дома, и я проводил ее до подъезда. Это был хороший день. Наверное, тогда я в первый раз почувствовал настоящее удовольствие.

5. РУЧЕЙ

Первый день весенних каникул подвел. Солнце сутра светило изо всех сил, но температура в тени оставалась минусовой, ночь накануне была ясной. Лужи замерзли и обмелели, раскисший снег покрылся плотной коркой льда, а грязь так и не появилась из-под снега. К 10 утра наконец-то закапало с крыш, и детворы на улице прибавилось. К нашей неразлучной троице (Вовка, Андрюха и я) добавились одноклассницы Юлька и Танька (те самые две отчаянные сестрички, которые посрамили мои старые короткие сапожки прошлой осенью), потом подошла Настя, и, наконец, компанию искателей водных приключений пополнили Галя и Максимка. Галя была на пару лет старше нас и училась уже в пятом классе, так что ее задачей было “выгуливать” пятилетнего Максимку.

К лужам все подготовились отлично, на Гале были высокие красные сапоги с узором “плетенкой” спереди по центру, на Максимке – синие утепленные сапожки с белыми манжетами, которые доходили ему до колена. В них были заправлены синие штанины комбинезона. Я даже подумал, что будь у меня такая одежка, я непременно бы залез в воду по пояс, чтобы узнать, промокает она или нет.

Танька и Юлька были в тех же желтых сапожках с манжетами, что и осенью. Только вместо школьной формы сестрички (они были двуяйцовые близняшки, не идеально похожие друг на друга) были одеты в одинаковые курточки, короткие юбки и голубые рейтузы. Мы с Настей были в своих одинаково высоких коричневых сапогах. Только на ней был лыжный костюм, а на мне, видавшая виды серая куртка и “треники” “с начесом” , в которых я зимой ходил на физкультуру.

Вовкины красные сапоги с цветочком сбоку и довольно высоким каблуком были явно женские, но никого это тогда не смущало, зато высокие! У Андрюхи были зеленые, с тремя горизонтальными полосками сверху. Андрюхины были на палец ниже моих, Вовкины еще на полпальца ниже. Впрочем, Вовка был из нас самый высокий, и носил 37 размер на самом деле Мне на самом деле подошел бы 35, как у Андрюхи, но в магазине был только один размер. Но я ничуть не расстраивался, большие сапоги были заметно выше.

Вот только достойной глубины было не сыскать. Мы бродили по дорожкам, разбивая лед, но воды под ним было в лучшем случае по щиколотку. И тут меня осенила идея.

– Пошли к трубе! – сказал я, – Там ручей не замерзает!

– Где ты на санках улетел? – вспомнил Андрюха.

– Ага! А ты их потом доставал!

– Пошли!

Пока наша компания добирается до места, расскажу, что произошло зимой. В паре сотен метров от района был небольшой овражек, в котором протекал ручей. Ручей полностью вытекал из большой трубы, уходящей под землю горизонтально. Исток его был неизвестен, но зато было известно, что он не замерзал полностью даже в 30-градусный мороз. Именно зимой я, разогнавшись на санках со склона оврага, не сумел затормозить, и выехал в ручей, едва не промочив ноги в войлочных ботинках. Тогда я встал на санки, и перепрыгнул с них на берег, а Андрюшка, у которого были модные тогда зимние сапоги-дутики с высокой резиновой калошей, полез их доставать. Ручей был совсем мелкий, так что ноги он не промочил. Поначалу. Достав санки, Андрюха решил подойти к трубе, и посмотреть, что там. У трубы оказалось глубже, и “дутики” утонули выше калоши, примерно на две трети высоты. Оказалось, что матерчатая часть промокает, хоть и не сразу. Сама ткань воду не пропускала, но по швам вода медленно пропитывала теплую подкладку. Так медленно, что когда поймешь, что ноги холодит вода не снаружи, а внутри уже поздно. Короче, дома Андрюхе тогда здорово попало, но мои санки он спас.

В первый день каникул ручей выглядел точно так же, как и зимой. Разве что снег в самом низу растаял, и бывшая “тормозная площадка” оказалась покрытой наносным песком. Мерить глубину здесь было не очень интересно, мелко. Даже у трубы, куда тотчас же направился Андрюха, ему было лишь по полсапога.

Так что уже через минуту мы двинулись вниз по течению ручья, бодро шлепая по мелкой воде. Через полсотни метров она не стала глубже. А еще дальше канава с ручейком подошла вплотную к дороге и закончилась бетонным лотком, который направлял воду в трубу под шоссе. Труба была большая и длинная, а вода текла по дну очень быстро. Впрочем, тут было от силы 10-15 см глубины, и то, если стоять строго по центру. Вовка и Андрюха шли первыми, за ними мы с Настей, потом Танька с Юлькой, и замыкали шествие Максимка и его старшая сестра Галя. С ней мы уже успели померяться сапогами, ее были выше на ширину пальца. Я сразу почувствовал себя неловко. В первый раз мои новые сапоги были не самые высокие. Что впрочем, пока не имело никакого значения.

На выходе из трубы вода вымыла заметную яму, в которой наши с Настей сапоги погрузились выше середины голенища. Впрочем, все миновали яму без проблем. Даже Максимка, которому Галя позволила наступить в яму, после того, как измерила глубину сама. Ему явно понравилось.

Дальше ручей вновь стал совсем мелким и отдалялся все дальше от дороги. Мы уже собирались поворачивать обратно, но течение воды стало понемногу замедляться, а глубина расти. Еще через пару десятков метров вокруг ручья появился кустарник, густой даже без листвы, а еще через полсотни метров оказалось, что впереди лед, дальше все замерзло. Глубина для нас с Настей, Вовки и Андрюхи стала выше середины сапога. Танька с Юлькой стали идти, не брызгаясь, аккуратно, поскольку от их сапог над водой осталось примерно пять сантиметров желтой резины и манжеты. Максимкины сапожки и вовсе скрыло, были видны только белые клеенчатые надставки. Галя не торопилась вернуть братца, поскольку тот ходил по глубине осторожно.

Возле кромки льда было еще глубже, до краев нам недоставало на три пальца. Пять обладателей высоких сапог не утонут – факт. А как остальные? Танька и Юлька не дошли до кромки пару метров, желтые сапоги оказались под водой, и над поверхностью остался лишь последний сантиметр белой манжеты. Более смелая Танька попробовала пройти дальше, но там, где для нас еще была вполне безопасная глубина, ей было уже “по дырочки” , и любая волна наверняка залила бы через край. Она говорила, что в дырочки для шнурка вода попасть может, но сапоги не зальет, и теперь с уверенностью демонстрировала умение “миллиметровщицы” , пройдя вдоль всей кромки льда так, что манжеты ее сапог были практически вровень с водой, и при этом не зачерпнув. К такому смелому эксперименту все отнеслись с уважением, и никому не пришло в голову пустить даже легкую волну, которой ей наверняка бы хватило.

Воодушевленный ее примером, Максимка тоже полез глубже, но, как только до краев остался “последний сантиметр” , он был выдворен бдительной сестрой в более мелкое место. Новую забаву предложил Вовка, он попытался встать на лед, но только отломил большую льдину. Отогнав ее, он продвинулся на пару шагов дальше. Следующее соревнование заключалось в том, кто сможет отломить самую большую льдину.

В нем лидировали Вовка, Андрюха и Настя. У меня большую льдину отколоть никак не получалось, с моего края лед был тоньше, и отламывался прямо рядом с сапогом. Получалась куча мелких льдинок, но далеко вперед я продвинуться не мог.

Танька с Юлькой так глубоко зайти не могли, и нашли собственное развлечение, на безопасной для них глубине, когда манжеты были достаточно высоко над водой, они встали лицом друг к другу, взялись за руки, и стали приседать как можно ниже. В чем был кайф этого, понять сложно, но Юлька вскоре замочила край юбки, а Танька коснулась воды попой, намочив свои голубые рейтузы, что не постеснялась показать.

Тем временем Вовка продвинулся дальше всех, у него получалось откалывать самые большие льдины. Он отгонял отколовшийся кусок и заходил все дальше и глубже. От одного сапога над водой была уже лишь верхняя полоска, другим он наступал на лед. Не рассчитав, Вовка наклонил ногу и слегка черпанул. Почувствовав, что вода льется в сапог, он не нашел ничего лучше, как попытаться перенести вес на другую ногу. Льдина отломилась, и стала тонуть под его сапогом. А поскольку стоял он не по ее центру, тонула льдина косо. Вовка поскользнулся и потерял равновесие. Совсем он не шлепнулся, но, чтобы устоять, ему пришлось так раскорячиться, что он набрал в оба сапога. Вода была ледяная, но Вовка, даже не попытавшись вылить ее из сапог, побрел домой. Нас осталось семеро.

– А где Максимка? – спросила Галя.

Малыша нигде не было. В глубокую часть ручья, где он мог залить сапоги, Галя его не пустила, и он вышел на берег, скрывшись за кустами

– Зырьте, где я! – раздался Максимкин голос.

Он стоял на льду метрах в пятнадцати от нас. Видимо, там лед был уже достаточно толстый и держал его вес. Убедившись, что на глубину сестра его не пускает, Максимка выбрался на берег, обошел кусты, и там, где они были пореже, вышел на лед впереди нас. Галя тотчас устремилась за ним по следам на берегу, но, подойдя к тому месту, где брат вышел на лед, в нерешительности остановилась.

– Вернись немедленно, – строго сказала она, – Лед тонкий, провалишься!

– Не провалюсь! – ответил Максимка, и, медленно пошел дальше, скользя сапогами, как на лыжах, чтобы не отрывать ног ото льда.

Лед трещал и прогибался, но держал. Не потерпев столь явного непослушания, Галя вышла на лед, но сумела пройти лишь несколько шагов. Неожиданно лед треснул, и она ухнула в воду выше колен. Высокие сапоги не помогли, воды было выше них сантиметров на 20! Желание достать непослушного братца у Гали тут же пропало, и она попыталась вернуться на берег. Лед там теперь не держал ее веса, и ей пришлось буквально проламывать себе дорогу, каждый раз набирая “свежей” ледяной воды за голенища. Когда Галя, наконец, выбралась на берег, сапоги были полны до краев, а рейтузы были мокрые до середины бедер. Мы все приостановили наши забавы ради такого зрелища.

– Максимка, выходи на другой берег, домой пойдем. Я провалилась! – грустно сказала Галя, закидывая ногу назад, чтобы вылить воду.

Максимка посмотрел на сестру, немного подумал, и, вместо того, чтобы спокойно выйти на берег с другой стороны, направился к полынье. И, прежде чем занятая выливанием воды из сапог Галя успела что-то сказать, решительно шагнул в воду с плавающими льдинами. Там, где его рослой не по годам сестре было выше колена, малышу оказалось почти по пояс. Но Максимка упрямо, как корабль во льдах, шел, раздвигая льдины. Его непромокаемый комбинезон оказался в воде как раз по “молнию”, но его нисколько не смутило. Он дошел до берега и самостоятельно выбрался быстрее, чем мы успели подойти.

– Промок? – спросил я Максимку. Мне было интересно, что получится, если зайти в воду в непромокаемых штанах, плотно заправленных в сапоги.

– Чуть-чуть, застежка протекает, – деловито сообщил он, показывая на “молнию” , – Я трусы замочил.

– А сапоги опять полные? – грозно осведомилась Галя

– Не-а, не полные, – совершенно искренне ответил Максимка, – Чтобы полные были, надо так долго ходить!

– Марш домой! Там поговорим!

Галя взяла инициативу в свои руки, стянула с Максимки сапоги, но воду из них вылить не смогла, все впиталось в теплую подкладку. Носки выжать тоже не удалось, они были сырые, но с них не капало. Говоря по-нашему, он всего лишь “зачерпнул” , а не “залил” , хотя был в воде по пояс! Значит, если у тебя непромокаемые штаны и сапоги с манжетами, то можно ненадолго зайти глубже сапог, и не начерпать! Это было настоящее открытие.

Галя и Максимкой пошли домой, Галины сапоги громко хлюпали, Максимкины – нет. Там, где тропинка подошла вплотную к ручью, он не колеблясь, прыгнул туда, куда сестра не разрешила ему зайти раньше. Конечно, там ему было выше сапог. Галя шагнула за ним следом, подняв высокую волну, которая перехлестнула через край даже ей, подошла к непослушному братцу, отвесила ему подзатыльник, схватила за руку и повела вверх по ручью к дому.

– Красиво Галька потонула! – сказал Андрей, – Сразу выше колена! Там уже в болотниках ходить надо!

– А ты видел, что мелкий совсем чуть-чуть набрал? А ведь ему по пояс, было! – продолжил я и неожиданно добавил, – Настя, а у тебя брюки промокают?

– Не знаю, в них можно на мокром снегу сидеть, а так я не пробовала.

– Слабо туда, где Галька потонула сходить? – спросил я.

– Не, я туда не пойду, там глубоко...

Так нас осталось пятеро, кто еще не залил сапог. Зрелище кончилось, и мы вернулись к прежней забаве, колоть лед. Для Тани и Юли колка льда была не доступна, как им объяснил Андрей, померявшись с девчонками сапогами. Верх их манжет был как раз на уровне силуэта кораблика на его зеленых сапогах.

– Смотрите, если кораблик в воде, вы тут уже не пройдете! – сказал он Таньке и Юльке, зайдя в воду так, что от кораблика оставалась лишь мачта с флажком.

У края льда корабликов было совсем не видно, глубина была по нижние полоски на сапогах. Всего на Андрюхиных было три тонких полоски, и одна толстая, у самого края.

Настя и я тоже залезли глубоко, до краев сапог оставалось 2-3 сантиметра. Наученные Вовкиным опытом, мы откалывали не самые большие льдины, а такие, которые получаются, если не ставить ногу далеко на лед. Если сделать слишком большой шаг, можно наклонить сапог и зачерпнуть. Несмотря на значительную толщину, лед кололся не слишком тяжело, и мы постепенно продвигались вниз по течению, где глубина была больше. От Андрюшиных сапог остались последние две полоски. Моя очередная льдина никак не желала откалываться, и мне пришлось встать на нее двумя ногами, лишь тогда она отделилась и потонула под моим весом. Когда я сошел с нее и сделал шаг дальше, уровень воды преодолел “строчку” и предпоследнюю полоску на сапоге, до края осталось всего полсантиметра. Я хотел похвастаться глубиной перед Настей, но когда посмотрел на ее сапоги, забыл о своих. Она только что отколола новую льдину и продвинулась вперед, в азарте не замечая растущей глубины. Ее левый сапог возвышался над водой лишь на высоту последней полоски, а край правого на глазах скрылся под водой. Из-за объемных штанов Настя не могла видеть края сапог не наклонившись, и, похоже, не замечала опасности.

– Насть, ты черпаешь!

– Где? – Она наклонилась и увидела маленькую драму: один сапог был лишь на пару миллиметров выше воды, второй, уже погрузился глубже.

Она быстро, но аккуратно сделала шаг назад, где было чуть мельче.

– Залила? – поинтересовался я

– Нет, совсем чуть-чуть черпанула, только сейчас почувствовала, что вода просочилась. Спасибо, что сказал, а то бы я больше начерпала!

Я осторожно сделал шаг к тому месту, где Настя зачерпнула. Теперь мои сапоги едва торчали из воды, только полоска чуть более толстой резины сверху осталась над поверхностью, до края осталось всего 2-3 мм! Но все же можно еще чуть-чуть! Если не наклонять сапог. Когда до края остаются последние миллиметры, черпануть проще простого.

– Колька, ты сейчас зальешь! – крикнул Андрей сам, стоя в воде по последнюю полоску.

Я ничего не ответил, глядя, как вода остановилась вровень с краем сапога. Мне даже показалось, что она была выше, и только сила поверхностного натяжения не давала ей залиться внутрь. Впрочем, лишь на секунду. Затем я почувствовал холодок по штанине и понял, что черпаю. Но не тем сапогом, на который смотрю, а другим! Тем, который вроде бы еще возвышался над водой! Не знаю почему, но я сделал правильный шаг. Вместо того, чтобы переступить тонущим сапогом, я шагнул назад, чтобы не залить еще сухой сапог, и лишь потом переступил зачерпнувшим. Зачерпнул я не так уж сильно, вся вода впиталась в штаны и верхнюю часть носков.

– Вот! Я тоже загреб! – сказал я Насте с неподдельной радостью.

Андрей в глубокое место решил не наступать, и подошел к нам чуть выше по течению. Ты стояли рядом втроем, и наши сапоги были лишь на полсантиметра выше воды. А ведь они были нам по колено! Без всякого преувеличения. Росту в нас тогда было метр двадцать пять – метр тридцать, а сапоги высотой 36-37 см. Все равно как взрослому 50-52! Таких высоких не бывает!

– Я к вам! – раздался голос Тани.

Она уже стояла рядом, и манжеты ее сапожек были на целый сантиметр выше воды! Мы обалдели. Она должна была утонуть еще за три метра до нас! Но она стояла рядом, и на ее голубых рейтузах не было следов “утопления” .

Сказать, что Танька нас удивила – слишком мало, каким-то чудом она дошла до глубины сантиметров на 6-7 выше своих сапог и не залила!

– Ты что, на мысочках стоишь? – спросила Настя.

– Нет, – ответила Танька.

– Мы загребли, а ты нет. Ты что, доску нашла, как тогда? – не унималась Настя.

– Мы везде ходили, тут мелких мест нет! – сказал Андрей. – Даже нам с Колькой по самый край.

– Да нет у меня никакой доски! – возмутилась Танька, – Вон, смотрите, как Юлька делает!

Юлька стояла в трех метрах от нас на пределе возможностей своих сапог, над водой были только тонкие ободки от белых манжет. Завязанные аккуратными бантиками шнурки плавали на поверхности воды, ее было как раз “по дырочки” . Наклонившись, она подогнала к себе подходящую льдину из отколотых нами, и аккуратно наступила на нее, утопив на дно, теперь до края сапога было уже три пальца. Затем она встала на утонувшую льдину двумя ногами и потянулась за следующей. Теперь она стояла там, где прежде ее сапоги потонули бы, но теперь гордо возвышались почти на всю манжету.

– Зыкински! – сказал я, обращаясь к Таньке,

– А ты сама догадалась или уже пробовала?

– Я просто посмотрела, как ты лед колол, и вставал двумя ногами, чтобы льдину отломить, и подумала, что так можно глубже зайти.

Следующая льдина, на мой взгляд, была маловата. Юлька притопила ее, и, когда уже почти прижала к дну, льдина неожиданно выскользнула из-под ноги. Казавшаяся надежной опора ушла, и ее правый сапог “нырнул” . Белую манжету скрыла вода. Хотя Юлька не запаниковала, и аккуратно встала на уже затопленную льдину, зачерпнула она изрядно. Подходящей льдины рядом не было, ее подогнал Андрюха. Дело пошло быстрее, Андрюха в своих высоких зеленых сапогах подгонял Юле новые льдины, и она быстро продвигалась к нам. Но когда ей остался последний метр, лед помогать перестал, вода снова подобралась к самому краю манжет ее сапог. Андрей померил глубину впереди. ему было по предпоследнюю полоску.

– Ты тут даже на льдине зачерпнешь! Тань, а ты как прошла? У вас же сапоги одинаковые? – спросил он.

– Мне просто последняя льдина попалась очень большая и толстая. Уже думала, что дальше не пройду, а тут она плавает. Я на ней стою, как будто у меня сапоги выше, чем у вас! А вы с Настей сейчас начерпаете!

Я посмотрел на свои сапоги и понял, что Танька права, воды было по последнюю узенькую полоску, у Насти вообще едва ли не вровень с сапогами. А ведь минуту назад до края было точно полсантиметра. Песчаное дно не такое уж твердое! Как осторожно я ни пытался переступить, один сапог немного черпнул. Причем тот, который еще был совсем сухой. Впрочем, совсем чуть-чуть. Намокла только подкладка и штанина. Зато теперь оба сапога были “испытаны” в настоящей глубине. Настя, похоже, черпанула обоими, но тоже не сильно. Хотя по ее болоньевым штанам понять было невозможно, они ничуть не намокли.

– Залила? – спросил я.

– Немного. Хотя в левом, кажется, носок уже мокрый.

Тем временем Андрюха пригнал большую льдину и затопил ее так, что одной стороной она легла на Танькину, а другой на Юлькину.

Толкая льдину он едва не утонул, наступив в ямку на дне, где ему было по самый обрез сапога. Но вовремя отступил, не зачерпнув ни капли. В результате его усилий получился невидимый подводный мост, которым Юлька не замедлила воспользоваться.

При следующем шаге манжеты ее сапог были сантиметра на четыре выше воды, в то время как мы все стояли на глубине 1-2 см до краев. Звука ломающейся льдины мы не услышали, но Юлька взвизгнула, и одновременно с этим оба ее сапога ушли под воду вместе с манжетами. Ледяной мостик сломался, и освобожденные льдины всплыли между нами, подняв нешуточные волны. Сама Юлька в панике пыталась наступить на одну из них, поскользнулась, едва не упала, и, поняв, что все кончено, погребла на более мелкое место. Ее сапоги были полные. Нам тоже досталось. Волна накрыла один из моих сапог, оба Андрюшиных, Настины, и даже Танькины, хотя она стояла чуть дальше. Сухих больше не осталось. Андрюшка загреб немного, я больше, но в один сапог. Теперь стало ясно, что носки в нем промокли. По Настиным штанам понять было ничего нельзя, а вот Танькины рейтузы выше сапог потемнели.

– Загребла?

– Ага. Юлька – дура! Мы все из-за нее начерпали! А она сама – больше всех!

Юлька уже стояла на берегу и выливала воду из сапог, ее там было много.

– Пора домой! – подытожил Андрей, – Пока все полные не набрали.

Решение было принято. Таньке подогнали несколько льдин, и она благополучно добралась до места, где могла встать на дно, пусть даже на пределе сапог. Мы аккуратно пошли против течения, к трубе под дорогой. Надо сказать, что на улице за время нашего похождения изрядно потеплело, и мартовское солнце жарило вовсю. Почти незаметное на пути к “озеру” течение стало сильным, и девчонкам, чьи сапоги были короче, приходилось идти аккуратно, чтобы не поднимать большую волну. Поток из трубы тоже прибавил в силе очень заметно, с шумом вырываясь на свободу и наполняя ручей.

Андрюшка шел первый и не заметил подвоха. С очередным шагом к трубе он неожиданно понял, что там теперь стало глубже. Гораздо глубже. Даже для его высоких сапог. Громкий плеск возвестил нам, что еще один сапог сегодня зачерпнул. Андрей быстро шагнул назад, но было поздно, в вымытой водой яме правый сапог залило. Судя по мокрой штанине, там теперь сантиметров на пять выше сапога и напрямик нам уже не пройти.

Впрочем, мы не были бы настоящими лужемерами, если б не попытались ее покорить. Безуспешно. Заливать полные сапоги не хотелось, вода была очень холодная, но в процессе измерения глубины мы добавили “свежести” за голенища. Дно у ямы было песчаное, и круто шло вниз, оседая под сапогом. Так что тот, кто заходил глубоко обеими ногами, наверняка черпал в один сапог. В результате мои носки намокли теперь равномерно. Настя соревновалась с Андреем, кто из них по большей глубине обойдет водомоину. В результате она опять не усмотрела за краем сапога и немного залила. Андрей тоже, но минутой позже. Впрочем, если не целиться достичь максимальной глубины, вымытую яму можно было обойти по кругу и залезть в трубу. Танька прошла достаточно легко, воды было по манжету.

Юлька, вспомнив Максимку храбро пошла напрямик, терять ей было особо нечего. В середине ямы Юльке было немного выше коленей, а сапоги, конечно, скрыло. Продемонстрировав нам свою смелость, она двинулась впереди всех по трубе. Там теперь было сантиметров 25 глубины, и течение было таким сильным, что норовило сорвать с ног слишком большие сапоги. Тяжелее всех было Таньке. Она промокла меньше других, а глубина потока в трубе достигала манжеты. Что бы не зачерпнуть, ей приходилось высоко поднимать ноги. Мы с Настей, наоборот, брели, не вынимая сапог из воды, чтобы их не сорвало с ноги. Ну а Юлька с Андреем просто брели против течения. У Юльки сапоги и так были полными, а Андрейкины достаточно высокими, чтобы смело поднимать волну.

“У Источника” ручья мы, расположились на бревнышке. Юлька вновь вылила воду из сапог, положила их на землю, и выжимала носки. Андрюха залил лишь один сапог: из него удалось вылить немного воды. Во втором все закончилось сырыми брюками и носками. Я начерпал, но все-таки не залил, воду впитали толстые войлочные стельки и “собачьи” носки. Из них удалось выжать немало воды, но из перевернутых сапог не вылилось ни капли. Настя залила, но не сильно, воды вылилось совсем немного. Самая сухая была Танька – она отделалась только мокрыми рейтузами, что позволило ей утверждать, что высокие сапоги – далеко не главное. Впрочем, теперь мне нисколько не было обидно. Напротив, я завидовал Насте, которая начерпала больше меня!

Немного подсушившись, мы направились к дому. В моем в подъезде были самые лучшие батареи, четыре толстенные и очень горячие трубы в нише под лестницей. Удачно было, что они были у дальней от лифта стенки, и входящие в подъезд не обращали на нас внимания – вроде как детвора пришла погреться. Мы сидели и болтали о нашем походе, в то время как наши носки и стельки жарились на батарее. День был прожит не зря.

6. ДЕНЬ ВОДЫ

Обычно девчонки держались своей компанией, а пацаны своей. Хотя побродить по глубоким лужам нравилось и тем и другим, дружба между ними была редкой. Ревность к обладателям самых высоких сапог всегда вносила разлад. Потому, что среди девчонок в раннем и среднем школьном возрасте высокие сапоги встречались чаще!

На второй день каникул наступила настоящая весна. Потекли ручьи, а лужи стали стремительно набирать ширину, длину и глубину. Малыши и обладатели коротких сапожек уже могли найти для себя места с достойной глубиной. Я тоже поспешил на улицу вскоре после ухода родителей на работу. Пройтись по знакомым по осени лужам.

Та, что напротив школьной калитки, совсем мелкая, едва по щиколотку. Возле автостоянки уже глубже, но едва ли до середины моих новых сапог. Между школой и детским садом пока только расквашенный снег, надо будет наведаться через пару дней. За магазином все круто изменилось, проезд расчистили бульдозером. Теперь вместо маленькой, но глубокой “ямы” образовался длинный, наверное, во весь шестиподъездный дом “канал” , который уже исследовали ребята и девчонки. Несмотря на внушительные размеры, лужа была мелкой, я, наверное, не залил бы даже в старых, коротеньких сапожках. В новых можно было смело ходить везде, не глядя под ноги. Иногда через лужу проезжали автомобили, поднимая большие волны. Но в моих сапогах они были не страшны. А вот какой то незнакомый мне мальчишка в коротких сапожках залил, потому что не ушел с глубины, когда мимо проезжала машина. Волна от нее была высотой сантиметров 10, а его сапожки торчали из воды только на 3.

В конечном итоге я оказался опять у своего дома, там, у дальнего торца тоже образовалась приличная лужа. В середине ее стоял малыш с большим игрушечным грузовиком на веревочке, а по берегу бегала бабушка в войлочных сапогах и смешно ругалась. Впрочем, даже малышу здесь было не утонуть, глубина тоже была не больше 15 см. Куда бы податься? Опять на ручей? Впрочем, оставалась еще лужа между “пожаркой” и недостроенным детским садом.

Через пять минут я уже смотрел на изменившуюся лужу, возле которой я позавчера познакомился с Настей. Судя по свежим следам на снегу, заполненным водой, ее недавно измеряли. Но почему только до половины? Это надо выяснить!

7. СЕКРЕТ СИНЕГО СНЕГА

Следы доходили только до середины, резко поворачивали влево, шли вдоль забора, и направлялись за кучу. Я тоже пошел по ним. Следы были меньше моих размером, значит, и сапоги тоже, так что бояться нечего! Я наступал точно в наполненные водой отпечатки, и постепенно подвигался глубже. Наполненная водой снежная “каша” довольно долго была одинаковой глубины: на две трети сапога. К предпоследнему следу до краев сапог оставалось примерно ширина ладони. На последнем осталось примерно 3 см. Значит, тут “первопроходец” зачерпнул левый сапог, поскольку у него они были на 5-6 см ниже моих. Я двинулся по следам налево, глубина была вполне безопасной: как раз 5-6 см до краев. Тот, кто прошел здесь до меня, явно брел “на пределе” . У самого забора в паре следов оказалось немного глубже, но не так глубоко, как перед поворотом. Тот, кто сюда забрел начерпал еще и в правый? Точно! Как только я обогнул кучу, то обнаружил своего одноклассника Сашку в белых сапогах с выдавленной имитацией “шнурков” на подъеме. Он сидел на расколотом пластмассовом ящике и выливал из них воду.

– Привет! Сильно утоп? – спросил я, – Оба залил?

– Да, один залил, один только чуть-чуть загреб. Обидно, уже почти до берега дошел! – ответил Сашка, с интересом глядя на мои, блестящие от воды сапоги. – А ты не залил?

– Не, для моих тут мелко!

– А ты подальше зайти пробовал?

– Нет пока, но собираюсь.

Дождавшись, пока Сашка выжмет носки и обуется, я двинулся измерять полупрозрачную снежную “кашу” . Надо сказать, глубина ее будто специально подходила под мои сапоги и отсекала Сашкины. Он мог пройти только 5-6 шагов, потом ему было по самый край сапог. Дальше было всего на 3-4 см глубже, и больше глубина не менялась. Пропитанный водой снег как раз был по нижнюю полоску на краю голенища у моих сапог. И сколько я не бороздил лужу, глубже места не находилось. Раздосадованный этим обстоятельством я пошел еще дальше, где кончался мокрый снег и начинался сухой, который почему-то выглядел не белым, а голубым. Тут было интересно не бродить, двигая сапогом по ледяному дну, а перешагивать, оставляя в снегу глубокие следы, которые постепенно наполняла вода. Но и тут мои сапоги не заливало, хотя снаружи казалось, что я непременно должен зачерпнуть, ведь снега было заметно выше колена, а воды под ним сантиметров 30.

Излазив голубой снег вдоль и поперек, и натоптав множество дорожек, я торжественно пересек полосу снежно-водяной каши глубиной по самые края сапог, и вышел на берег, не зачерпнув ни капли. Сашка смотрел на мои похождения с нескрываемой завистью. Но компанию мне не составил, заливать сапоги опять, ему не хотелось.

Мы уже собирались уходить, когда появилась Настя, как всегда, в высоких сапогах, но одета не в лыжный комбинезон, а в коричневую куртку, короткую юбку, бежевые рейтузы, и с сумкой в руке.

– Меня мама в магазин послала, а я решила сюда заглянуть! – радостно заявила она.

– Вы тут уже все измерили? Глубоко?

– Ты нигде не утонешь! Я везде прошел и нигде не залил. А Сашка зачерпнул, но у него сапоги короче! – сказал я.

Настя внимательно посмотрела на мои штаны, и удостоверившись, что они действительно не намочены выше сапог, осторожно пошла мерить. Через минуту она осмелела и храбро расхаживала там, где сапоги почти полностью скрывала снежно-водяная “каша” . Я ходил рядом, ища место поглубже. Лучшее, что удалось найти, по среднюю полоску на голенище, чуть выше “отстрочки” . Наступив туда, мы по очереди убедились, что наши сапоги здесь не утонут.

– А по снегу ты ходил? – спросила Настя

– Да. Там только снег глубокий, а вода под ним не выше сапог! – с видом знатока сказал я

Настя поверила и храбро зашагала по моим следам. Ее сапоги полностью уходили под снег, но буквально на третьем шаге она вдруг взвизгнула и дернулась обратно.

– Что, вода брызнула на рейтузы?

– Какой брызнула! Я полный сапог залила! Ты меня обманул! Ты специально сказал, что там мелко, чтобы я не боялась! А сам хотел, чтобы я залила! А мне еще в магазин идти, и мама дома, я не могу мокрая прийти, – причитала Настя, теперь уже аккуратно выходя на берег через глубокий мокрый снег. Рейтузы выше ее левого сапога были мокрые.

Я просто опешил от такого града совершенно необоснованных объявлений. Меня обвинили в том, чего я может быть, и смутно желал, но никак не хотел подстроить нарочно.

– Смотри! – я без всякой осторожности наступал в глубокий снег, высоко поднимая ноги. Под сапогами хлюпало, летели брызги мокрого снега на штаны, но через край не заливало!

– Я не вру, я не знаю, почему ты залила! – утверждал я, но Насте было все равно.

Перспектива прийти домой с мокрым сапогом испугала ее больше любой глубины. Она сидела на ящике, где совсем недавно сидел Сашка, и тщательно выжимала стельку и носки. Перевернув сапог, она вылила из него последнюю порцию воды. На ее глазах заблестели слезы, но я этого еще не заметил.

– Смотри, я сейчас пройду точно по твоим следам!

Я наступал в залитые водой ямки в глубоком снегу без опасения. Шаг, другой, третий. Да, воды под снегом много, но она ниже краев. Еще шаг! Ох! Ледяная вода обожгла ногу даже через штанину, и мой правый сапог враз набрал столько, что заполнился до половины. Залил!

Но почему? Там же было не глубоко! Секрет оказался прост, когда я прокладывал свою дорожку следов, то наступал в нетронутый снег, а когда пошел по следам, уже заполненным водой, то сапог, как поршень выдавливал воду вверх, она поднималась, и, конечно заливалась внутрь. Наверное, если ставить ногу медленно, она успела бы впитаться в снег, но кто же медлит, идя по своим следам?

Короче, я подошел к Насте, отчаянно хлюпая правым сапогом, в котором было до половины ледяной воды. Сашка, наблюдавший уже второе утопление, приободрился, теперь он не один с мокрыми ногами. Я чувствовал себя без вины виноватым, но тут мне пришла в голову идея.

– Ты левый залила? А я правый! Сапоги у нас одинаковые, бери мой левый, он не черпал и сухой. У меня еще запасные носки есть в кармане! Я не нарочно, я, правда, там проходил.

Настя приободрилась, и через минуту об ее “утоплении” напоминала только мокрая отметина на рейтузах.

– Как будто не тонула! Ноги сухие, дома ругать не будут.

– Спасибо! А ты как?

– Я пойду сушиться, родители не узнают.

– А у нас телефон поставили. А у тебя?

– У меня родители сказали, что вечером придут ставить, уже номер дали.

Напоследок, мы обменялись номерами и разошлись. Мне пришлось обуть второй мокрый сапог, и отправиться домой, Настя побежала в магазин, Сашка тоже двинул домой сушиться. Погода портилась. Резко похолодало, пошел дождь. В мокрых сапогах было холодно, но в левом нога мерзла меньше. Потому, что это был ее сапог? Или потому, что штанина не намокла? Куда приятнее было сидеть дома, разложив сапоги, носки и стельки на батарее. А особенно здорово было знать, что наши с Настей сапоги теперь “породнились” . Ей богу, никаких других мыслей у меня тогда не возникало.

За окном валил густой снег, в считанные минуты скрывший все признаки весны, казалось, что зима вернулась снова. Я вставил просохшие стельки в теплые от батареи сапоги и поставил их на место в шкафу. К приходу родителей все было готово.

8. ВЫСОКАЯ ГЛУБИНА

Кроме луж, я еще любил лазить по крышам. В то время люк на крышу дома запирали редко, то и дело приходили рабочие, налаживали лифт, регулировали отопление, ставили антенны, натягивали провода. Я уже много раз бывал наверху, но последний раз был осенью, зимой люк был заперт большим висячим замком и тщательно замотан толстой цепью. Хотя я и жил на верхнем, девятом этаже, вид с крыши был несравненно лучше, чем из окна. А еще в будках на крыше можно было посмотреть, как работает механизм лифта. Правда, эти двери открытыми были редко. Почему люк наверх так старательно запирали, для мальчишек было совсем непонятно. По краям были поручни, так что свалиться с крыши было трудно, даже если она скользкая. Несмотря на кажущуюся “плоскость” она была вовсе не ровная, на ней были и выступающие “домики” лифтовых шахт, и вентиляционные отдушины, и сливы, расположенные точно посередине каждой секции. В новых домах были не водосточные трубы по краям, а отдельный слив в центре, как в кухонной раковине. Там была круглая дырка диаметром сантиметров 20, которая довольно часто забивалась всяким мусором.

Каникулы были в самом разгаре, а самое главное, что когда родители уходили на работу, я был свободен весь день. Впрочем, долго спать мне не давали, будили к завтраку. Когда я глянул за окно утром в пятницу, то понял, что вчерашний снегопад превзошел все ожидания, как будто бы вновь вернулась зима. Конечно, я все равно пошел бы гулять в сапогах, может, удастся полазить хотя бы по глубокому снегу? Но когда закрыл дверь квартиры, и упрятал ключ на веревочке на шее под куртку, то увидел, что путь наверх открыт!

На крыше, как и везде, было полно снега, который, впрочем, быстро таял. Моим сапогам глубина снежного покрова едва ли доходила до середины, более высокие части крыши уже очистились совсем и блестели мокрым рубероидом, тепло дома делало свое дело. Чужих следов не было, мои были первыми, и ощущения первопроходца приятно волновали. Я прошел уже два подъезда, когда обнаружил необыкновенную аномалию. Углубление, занимающее большую часть крыши между подъездами, было засыпано снегом не наполовину, как везде, а прямо вровень с бортиками, и по краям уже проступала вода. Похоже, что сток забился и наверху образовался настоящий маленький “бассейн” . Я смело наступил туда сапогом, и едва не пожалел. К счастью или, к сожалению, но дно нашлось раньше, чем его край утонул. Вот это глубина! Один шаг и сразу четыре пальца до краев! После нескольких шагов вдоль дома глубина не изменилась, но, когда я решил пойти к центру “бассейна” , запас “непотопляемости” сапог стал быстро таять. Исследовать такую необыкновенную лужу в одиночестве было просто немыслимо, и я поторопился домой, чтобы набрать телефон Насти.

– Доброе утро! Настю позовите, пожалуйста!

– Привет! Ты давно проснулась? Гулять пойдешь?

Не перескажу того разговора полностью, но мы встретились у ее подъезда через 15 минут. Только для того, чтобы подняться на лифте на последний этаж и забраться на крышу. Я, как мог, старался сдержаться, чтобы не рассказать раньше времени. Когда Настя увидела все сама, ничего рассказывать уже не было нужно.

Я понял, что пора действовать и предложил:

– Полезли? Я тут уже мерил, по краю ходить можно.

– Ты опять хочешь, чтобы я утонула? Давай лучше поменяемся сапогами. Я хочу свой левый обратно.

– Зачем? Они же одинаковые?

– Не совсем, на моих края ровнее.

Я посмотрел на левый сапог, но заметной разницы не обнаружил. Может, действительно, край Настиного сапога был ровнее, но разница была настолько мизерной, что, на мой взгляд, никак не обнаруживалась. Мы присели на “бортик” отделяющий лужу от остальной части крыши и поменялись левыми сапогами, чтобы тут же повернуться и опустить их в воду с другой стороны.

Сначала мы ходили по самому краю “бассейна” , постепенно разламывая тонкий лед, и перемешивая снег с водой. Да краев сапог вода не доставала на ладонь. Потом мы решили обойти “водоем” вокруг, что удалось нам достаточно легко. “Бассейн” на крыше был залит водой, на поверхности которой лежал тонкий лед, который можно было ломать, даже не наступая на него сверху, а просто надавливая голенищем сапога. Поверх льда было еще немного снега, гораздо меньше, чем в другой части крыши. Впрочем, у краев “бассейна” лед отошел от края, и там была полуметровой ширины полоса чистой воды. Пришло время продвигаться глубже. Мы с Настей решили пойти навстречу друг другу к середине лужи. Наученные опытом, мы продвигались мелкими шагами, разламывая лед и наблюдая за ростом глубины. Через несколько шагов мои сапоги утонули до нижней полоски, еще через два над водой осталась только верхняя. Еще полшага и вода польется через край.

– Насть, у тебя там глубоко? Я уже дальше не могу!

– Я тоже! Уже до отстрочки дошла!

– Я глубже! У меня вровень с краем! – крикнул я, подвигая ногу еще чуть вперед. На твердом дне можно было заходить по самые края голенищ, особенно если нет волн, я это уже знал. – Ты еще шаг пройдешь!

Настя нерешительно подняла ногу в блестящем от воды мокром сапоге, аккуратно поставила ее на лед, по щиколотку погрузив в снег, и легко проломила его. Было приятно смотреть, как мокрое голенище медленно исчезает в глубине. Из-за снега мы не могли видеть сапоги друг друга, когда они мало торчали из воды. Между нами оставалась еще целая половина дистанции.

– Я теперь другой подвину, – сказала Настя.

Я тоже стоял на пределе своих сапог, вода была вровень с верхом, и любая неровность на нем была отлично заметна. Оказывается, мой левый сапог сзади был чуть ниже правого, может, на миллиметр всего, но сейчас это было заметно. А на правом спереди был небольшой облой от литья, что делало его самую малость выше. Теперь я мог сказать, что использовал все резервы, одно лишнее движение, и оба сапога зальет. Настя, видимо была занята тем же.

– Сейчас еще чуть-чуть! Ой, черпанула!

– Сильно?

– Нет, совсем немножко. А ты?

– Нет пока. Сейчас пойду вдоль берега....

Следующий шаг превысил максимальную глубину моего погружения, и штанина в левом сапоге слегка подмокла сзади. Пришлось немного отступить.

– Я загреб!

– Сильно?

– Нет, чуть-чуть, в середине глубоко, давай вместе ходить!

Мы перешли ближе к краю и сделали еще пару кругов по “бассейну” , разломав лед на всей глубине, где еще не заливало сапоги. В середине остался примерно пятиметровый “айсберг” , накрывавший самую глубокую часть. Мы с Настей зашли по полоски на сапогах, и принялись толкать его в сторону. “Айсберг” подался неохотно, но, в конце концов поплыл к краю, путь к центру стал свободен, не считая мелких плавающих льдин. Мы с Настей стали измерять глубину рядом. Вода была по самые края голенищ наших сапог, но соревнование, кто зайдет дальше, хотя бы немного, продолжалось. Я двинул вперед правый сапог, Настя – левый. “Дефект” моего сапога сработал на меня, Настин начало заливать раньше, и ей пришлось отступить.

– Давай теперь наоборот, – предложила она, – Ты справа, я слева.

Мы поменялись местами, и все произошло с точностью до наоборот, мой левый сапог зачерпнул раньше.

– Я выиграла!

На меня напало жгучее желание доказать свое превосходство и я сделал еще маленький шаг правой ногой, но все равно больше, чем надо, сапог черпнул.

– Я выиграл!

– Нет, я! – Настя шагнула дальше, заливая уже подмоченный правый сапог.

– Я дальше!

Мой левый сапог начало заливать не на шутку.

– Я дальше!

Настин еще сухой левый сапог погрузился глубже, чем можно. В общем, очень скоро наши сапоги залило полностью, и мы смогли выяснить, что в центре “бассейна” глубина ровно по колено. Я нащупал сапогом замусоренный слив, и сунул туда ногу, там было еще на ладонь глубже. Настя тем временем крушила остатки “Айсберга” . Выйдя на берег, мы оба поняли, что вода на самом деле очень холодная, а наполненные ей сапоги тяжелы, как гантели.

Ходить по крыше с полными сапогами была холодно и не интересно, поэтому воду мы быстро вылили, и как могли, выжали носки и стельки. В будке на крыше я нашел толстый пруток арматуры.

– Я пошел пробивать засор! А то эта вода в дом протечет!

Видимо, гидроизоляция на крыше была сделана на совесть. Несмотря на обширный водоем на крыше, никого не затопило. Я зашел, насколько позволяли сапоги, но до середины было еще пару метров. Когда я дошел до места, где был слив, воды было на ладонь выше сапог. Засор пробился неожиданно легко, со второго удара. Вода стала быстро уходить, так что на поверхности даже образовалась воронка. Я отступил на пару шагов, и края сапог показались над водой.

– Настя! Можешь идти, тут уже мелко!

Настя не заставила себя ждать, и тут же зашла в воду по самый край сапог, и находилась всего в полуметре от слива. Еще через пару минут она смогла встать посередине, не залив через край. Вода уходила, и мы могли уже ходить по всей луже. Прошло немного времени, и потоп на крыше был ликвидирован. О нем свидетельствовали только ледышки на мокром дне и наши промокшие сапоги.

– Пошли сушиться? Ко мне, – предложил я

– Пошли, – согласилась Настя.

Через несколько минут наши сапоги уже стояли на батарее в кухне, а стельки и носки сохли в ванной на полотенцесушителе. Мы пили чай с ватрушками и болтали о своих похождениях. Настя рассказывала, как первый раз начерпала в сапоги еще в детском саду на прогулке, и как ее ругала воспитательница, и как все рассказала маме. Я врал, как в своих высоких сапогах покорял болота, где застревали все машины. Настя верила. Это была замечательная беседа, и время летело так быстро. Когда кукушка в часах прокуковала полдень, Настя засуетилась. Стельки и носки почти высохли, а вот сапоги были еще совсем сырые.

– Мне надо домой к 12, а у меня мама всегда потом сапоги щупает. Носки-то я спрячу, а если сапоги мокрые, меня сильно ругать будут.

– Мои тоже сырые еще, – заметил я, – А что если ты мамины наденешь? Они точно такие же.

Я вытащил из шкафа мамины сапоги.

– А мама не заметит?

– Нет, я туда твои поставлю, как высохнут. Родители только вечером придут.

Настя вложила в сапоги свои стельки, обулась, одела куртку.

– Я пойду, ты меня не провожай! Сегодня меня все равно уже гулять не пустят. Спасибо за чай, и за мамины сапоги. Потом поменяемся!

И неожиданно поцеловала меня в щеку. Я тогда ничего не понимал. Мне было 8, ей 9, мы любили бродить в сапогах по глубоким лужам.

9. ТАЙНОЕ УТОПЛЕНИЕ

В тот день я нашел отличный способ быстро сушить промокшие сапоги, их надо было положить вдоль стенки носком вверх и вставить внутрь фен для волос и включить на предпоследнюю скорость (на последней он перегревался). Всего 5 минут и сапог идеально сухой! Да, сапоги пришлось сушить еще раз.

Идея с феном пришла мне в голову неожиданно и тотчас была опробована на моих и Настиных сапогах, результат превзошел все ожидания, и через полчаса я снова был на улице. Зима не вернулась, хотя кругом и навалило снега, на улице было тепло, и он таял так быстро, что по дорожкам текли даже не ручьи, а целые потоки воды! Самое время пройтись по знакомым лужам!

Прямо возле подъезда незнакомые мне мальчишки пускали спички-кораблики, и они плыли к дальнему концу дома, лужа возле которого разлилась так, что даже выплеснулась на тротуар. В своих старых сапогах я бы, наверное, в ней утонул, но в новых глубина была не велика, от силы на две трети высоты. Мальчишки с корабликами из спичек тоже заходили все глубже. У одного из них были черные простые сапоги детского размера, у другого непонятные коричневые в клетку, заметно короче. Я с ними померялся, мои были на два пальца выше черных и на целую ладонь коричневых. В той луже никто из нас не залил, но мальчишка в коротких сапогах бродил почти на пределе. Потом они ушли запускать новые кораблики, а я пошел вокруг дома к автостоянке. Там потоп был еще сильнее, залило всю дорогу до забора стройки, и даже газон перед домом. Здесь была самая популярная лужа, но у нее был один большой недостаток, она была прямо под окнами.

Окна квартиры, где жила Настя точно выходили сюда, а вот из моих лужу не было видно, дом был буквой “Г” . Именно в этой луже осенью я залил короткие синие сапожки, но тогда она была гораздо меньше! Сейчас по ней бродило с десяток мальчишек и девчонок, и, наверное, у трети из них в сапогах уже хлюпало. Мокрые отметины на штанах говорили об этом. Я сразу увидел Андрейку и Генку, потом Сашку, еще двух незнакомых ребят в коротких зеленых сапогах, одного в высоких синих, двух девчонок в высоких красных, как у Вовки, еще одну в красных немного пониже, без цветочка на щиколотке.

Мальчишки в коротких зеленых сапогах уже залили по полной, и выливали из них воду. Парнишка в синих сапогах зашел по самый край, так что их почти не было видно над водой. Генка с Сашкой мерились сапогами на другом берегу, выходило примерно одинаково. Андрейка, видимо, только пришел, и с интересом, как и я, наблюдал за происходящим. Интересных событий было два: когда пацан в синих сапогах зачерпнет, и где утонула девчонка в красных, судя по ее мокрым до колен бежевым рейтузам.

Ждать долго не пришлось, через полшага Димка, как звали пацана в синих сапогах, черпнул правым. Но не смутился и попытался пройти другим путем, ближе к забору. Там было немного мельче, и ему удалось продвинуться на пару метров дальше. Но дальше было опять глубоко. Димка черпнул вторым сапогом и решил полезть по забору, но опять начерпал. В конечном итоге лужу, он перешел не с полными, но с изрядно залитыми сапогами. Мы с Андрейкой были с одной стороны, все остальные, с другой, так что была наша очередь искать брод. Впрочем, Димка показал дорогу, и мы могли двигаться смелее. Мы с Андрейкой сразу пошли ближе с забору, и, хотя до края сапог оставалось еще два пальца, шли очень осторожно. Дальше было глубже, но наших сапог хватило, чтобы добраться до другого берега, в самом глубоком месте мне было по “бровку” , а Андрейке по последнюю полоску. Еще через несколько шагов мы сухими вышли на берег, где с нами тут же стали меряться сапогами остальные. Зачерпнувшая девчонка тоже подошла, ее сапоги были на три пальца короче наших. Она недовольно отошла к подружкам.

– Если б у меня такие высокие сапоги были, я б тоже прошла!

– Пусть они сами пройдут! У них-то сапоги выше, чем у тебя!

Девчонки заколебались. Пройти через такую лужу было настоящим испытанием, но шансы начерпать были велики, их сапоги были на сантиметр короче наших с Андрейкой. Впрочем, он вызвался быть для них “лоцманом” .

Вскоре троица отправилась в путь. Едва спустившись со снежного отвала, они уже оказались на такой глубине, которую Андрейка называл “корабельной” потому, что кораблики на его сапогах оказались в воде. У девчонок (как их звали, не вспомню, хоть убей!) над водой еще виднелась “петля” спереди, но буквально через пару шагов им было уже по “бровки” . Дальше глубина почти не менялась, и Андрейка, сам по вторую полоску в воде, разведывал путь. Тот, которым прошли мы, не подошел, когда до краев осталось полпальца, девчонки дальше идти отказались, как он их не убеждал. Пришлось искать дорогу через самый центр лужи, там вроде бы должно было быть меньше, так мне помнилось с осени, когда я залил здесь свои старые сапоги.

– А ты где зачерпнула? – спросил я обладательницу утонувших красных сапог, внимательно наблюдающую за действом с берега.

– Возле забора, там яма на дне. Там сначала не так глубоко, а потом сразу по колено. Вот я и провалилась.

– Не ври, там меньше! У тебя колготки ниже колена мокрые, просто у тебя сапоги короче!

– Раз у тебя такие длинные, сходи и померь сам. Ты там тоже потонешь!

– Не потону! – спорил я и собрался было идти к забору, так как ситуация в луже стала более драматичной.

Андрей зашел по последнюю полоску, но дальше глубина была еще больше, по самый край, девчонки точно не пройдут. Они осторожными шагами продвигались к нему, и от их высоких сапог над водой виднелись лишь тонкие красные каемки, которые могла перехлестнуть даже небольшая волна. До берега оставалось всего метра три, и отступать не хотелось. Андрейка двинулся вперед, едва не зачерпнув через край, хотя теперь он наступал очень осторожно. Еще пара шагов “на пределе” , и снова стало мельче.

– Я сейчас другой путь поищу, не ходите дальше, зальете, – обратился он к девчонкам.

Надо сказать, они и не собирались этого делать. Они просто беспомощно стояли в середине лужи, зайдя по самые края сапог. Андрейка попробовал еще ближе к дому, но там оказалось глубоко даже для него. Мне показалось даже, что он черпанул, потому что тут же отошел на место где помельче.

Только тут я заметил, что за нашим спектаклем наблюдает не только детвора возле лужи, но и люди в доме. В ближайшем окне на первом этаже зрелище смотрела Настя, а в соседнем, (видимо, на кухне) ее мама. Тогда я еще совсем не стеснялся своего увлечения и тоже побрел на глубину.

Чудеса бывают только в сказках, мои сапоги были всего чуть-чуть выше Андрейкиных (на пару-тройку миллиметров), так что в этой луже было достаточно мест, где я легко бы мог залить их. Возле девчонок мне было на палец ниже краев, а им вода едва не заливалась в сапоги. Радовало, что у лужи было асфальтовое дно, глубину в таких можно мерить с миллиметровой точностью. Андрей демонстрировал это умение отлично, над талой водой каемка сапога была такой узкой, что не было видно, какого она цвета. Пару раз он пытался наступить еще глубже, но, как только край сапога скрывало, отступал, зачерпнув лишь чуть-чуть. Это была самая увлекательная игра в луже, я тоже принялся искать маршруты вокруг глубоких мест. Честно говоря, про девчонок мы попросту забыли. Я тоже учился делать большие шаги, не наклоняя сапога, прошел в одном месте, где Андрюха зачерпнул, там где он прошел, и, наконец, забрел так глубоко, что вода стала вровень с сапогами, как тогда на крыше. Только идеального штиля не было, и я опять немного загреб. Впрочем, только потому, что смотрел не на волны, а на Настю, которая наблюдала за мной из окна. Андрей опять пошел к девчонкам, пытаясь найти прямой путь, но не рассчитал, и залил сапоги. Вода оказалось всего на полпальца, но выше краев.

– Вы тут не пройдете, утонете! – радостно объявил он.

– Пройдем, – неожиданно заявила одна из девчонок

– Пройдешь, но утонешь, – возразил Андрей

– Не утону, смотри!

Ее сапоги приподнялись над водой, как будто она встала на ступеньку, и она пошла напрямик к другому берегу прямо через то место, где Андрейкин сапог скрыло. Конечно, она шла на мысочках, но прошла до берега и вылезла на сугроб, нисколько не зачерпнув. Это смотрелось здорово!

– Цунами! – раздались радостные вопли с берега.

Мальчишки в зеленых сапогах, выливавшие из них воду, пошли напрямик, поскольку терять им было нечего. Через пару шагов им стало по колено, а поднятые волны докатились до нас. Впрочем, я к тому моменту уже стоял у края лужи, где было, не так глубоко, и даже большая волна не смогла залить моих сапог. А вот девчонке, которая стояла в середине, не повезло: хотя она и отошла в чуть менее глубокое место, до берега ей было слишком далеко. Естественно, что волны оказались выше едва заметных над водой сапог, и она залила. Андрей зачерпнул не так сильно, во время “цунами” он поднял менее промокшую ногу, и волна залила лишь уже изрядно начерпавший сапог. Нарушители спокойствия прошли не по середине, а ближе к дому, не без оснований опасаясь тумаков от Андрея или меня, и быстро выйдя на берег, поспешили удалиться, пока утопленные их волнами “жертвы” не выбрались из воды. В общем, через пару минут потонувшие и я выбрались на дальний берег, с которого начали похождения.

Девчонка начерпала основательно: из ее сапог выливались целые водопады! Андрюха тоже потонул одним сапогом, что было доказано выливанием воды не снимая его. Я тоже немного начерпал, но выливать было нечего: все впитали штаны с начесом и носки, сапоги еще не хлюпали. Самое время исследовать глубину у забора, пока остальные выливают воду!

У забора асфальта на дне не было, это чувствовалось по тому, как мягко ступать по такому дну. Я прошел почти половину пути, и был уверен, что легко одолею путь, поскольку до краев оставалось еще два пальца. Я обернулся.

– Ты здесь утонула?

– Нет, дальше!

Я сделал еще шаг, глубина не изменилась. Потом аккуратно померил правым сапогом глубину впереди. Он утонул до бровки, и я решил пройти дальше. Но левый сапог немного засосало, и пока я его вытягивал, правый погрузился глубже, чем ожидалось. Холодная мутная вода полилась внутрь потоком. Я переступил, но было уже поздно: сапог был почти полный. Левый засосало опять, и я чуть не потерял равновесие. Шлепнуться в лужу не сложилось, но второй сапог я тоже залил доверху.

– Ну что, нашел, где я залила? – насмешливый голос девчонки вернул меня в реальность. Я потонул!

В лужу с таким мягким дном я мерил впервые. Вроде бы до краев еще много, а один лишний шаг, и полные сапоги, Два пальца до верху не всегда безопасная глубина, в чем я убедился “утонув” у всех на глазах, ровно как та девчонка. Даже Настя и ее мама видели полное поражение моих сапог. Выйдя на берег, осталось только выливать из сапог воду. Она была очень холодной. Надо было идти домой, тем более, что почти все разошлись. Мы с Андреем решили напоследок пройти напрямик, поскольку мне терять было нечего, а его “немного зачерпнувший” сапог хлюпал так, что слышно было даже, когда мы шли по воде. Андрюшка демонстративно зашел до предела, так что сапог почти не было видно. Я замер, ожидая, что он будет делать. Волн в луже больше не было, и он мог бы стоять так долго, но предпочел сделать еще полшага вперед. Вода полилась внутрь и быстро заполнила его сапоги доверху. Мне же захотелось пройти на мысочках там, где он черпал. Это почти удалось, но я потерял равновесие и тоже залил. Впрочем, с потонувшими сапогами, совсем не страшно!

Мы пошли ко мне, и я показал приятелю свой “изобретенный” способ сушки сапог. Вместе мы распространили его на носки, ликвидировать последствия утопления, как оказалось, можно за полчаса. Единственной проблемой были мои толстые треники с начесом, которые пришлось сушить на себе. Когда они немного подсыхали, они уже не отличались по цвету, но на ощупь все равно были мокрые.

Телефонный звонок был неожиданным, звонила Настя. Она так классно пересказала мои похождения в луже, и как я залил сапоги, что мне даже захотелось повторить, что было бы безрассудством, потому как родители должны были вернуться меньше, чем через час. Однако в ее голосе была явная зависть, ей самой хотелось бы померить там глубину, но вот только мама сидит дома, и окна прямо напротив.

– Это можно исправить! – сказал я, – Надевай мою куртку с капюшоном и штаны. Сбоку и сзади тебя никто не узнает! Завтра пойдем?

Завтра была пятница, последний день, когда я мог целый день лазить по лужам до прихода родителей. Не знаю почему, но приходить домой при них, начерпав в сапоги, мне казалось неприличным. Конечно, такое уже случалось, и не раз, но в тех, коротеньких сапожках, а в новых я ни разу еще не показывался с мокрыми ногами. Так что субботу и воскресенье мне предстояло провести “всухую” . Но завтрашнего дня я ждал с особым нетерпением.

Завтра наступило, и наша маскировка оказалась отменной. Погода помогла, пошел мелкий моросящий дождь, и куртка с капюшоном для Насти не вызывала подозрений. Мы вышли и пошли к луже с моей стороны дома, и вскоре были изрядно удивлены. Лужа серьезно обмелела – снежный бруствер, подобно плотине, державший воду, протаял и вместо небольшой, но глубокой “автостоянки” , до самого забора стройки разлилось целое море, но, увы, гораздо более мелкое.

Мы с Настей поняли сразу, что в тех местах, где мы с Андрейкой черпали, теперь было лишь на две трети высоты сапога. Даже у забора в той самой глубокой яме с топким дном до краев еще оставалось три пальца! Возвращаться было нельзя, для этого Насте пришлось бы повернуться к дому лицом, и ее могли бы узнать, и мы пошли зигзагами к противоположному краю, в тщетных поисках достойной глубины. Ее так и не удалось найти!

Обойдя всю территорию стройки по периметру, мы нашли еще много неглубоких луж в половину высоты сапог, и колею от грузовика, наполненную мокрым снегом. Но даже в ней было мелко. Так незаметно мы оказались за бойлерной, перекрывавшей проход между стройкой и пожарной частью. Снег там уже растаял, и проход между заборами от края до края заполнила лужа, большей частью еще покрытая льдом. Лед отошел от берега, и вода, стоявшая поверх него ушла вниз. Возле бойлерной, видимо, там, где выходили трубы, была уже сухая земля, а дальше была оттаявшая часть лужи. Лед на ней уже оторвался от берегов и всплыл, так, что чтобы на него выбраться, надо было зайти в воду. Дно тут было твердое, а глубина немного выше середины сапог. Мы с Настей вспомнили, как кололи лед в ручье, и принялись заниматься тем же. Но здесь дно опускалось куда быстрее, и уже через пару шагов мы были на предельной для сапог глубине. Пришлось воспользоваться опытом двойняшек, затапливать отколотые льдины и вставать на них. Но даже так было глубоко, я даже немного загреб, но не подал вида. Настины сапоги тоже едва виднелись над водой. Она застыла в нерешительности и вышла на более мелкое место.

– Ты хотела, чтобы глубоко было? А дальше не колешь.

– Там и так ясно, что глубже сапог, так не интересно.

Чем дальше от берега, тем толще был лед, и я понял, что следующую льдину мне одной ногой не отломить. Тогда я осторожно встал на лед двумя ногами – он держал. Я осторожно шагнул вперед, потом еще шаг, и понял, что проваливаюсь, а трещина впереди. Льдина подо мной начала тонуть, и пришлось быстро перескочить на еще прочный лед. В результате я не провалился, но оказался в трех метрах от берега на льду. Если я смог таким способом заскочить на лед, то смогу и выбежать на берег по льдинам! Что я и показал Насте, легко достигнув берега. Потом я зашел в воду в другом месте, снова отломил большую льдину, и пока она не утонула совсем, выскочил на толстый лед.

Настя тоже решилась, и вскоре мы уже разгуливали по самой середине покрытой льдом лужи. Чтобы не провалиться, мы старались держаться подальше друг от друга, но лед был достаточно прочным, и мы дошли почти до противоположного края.

Дальше было непонятно: еще два метра воды и берег, еще покрытый мокрым снегом. Судя по свежим следам на нем, там не глубоко, а там, где вода, похоже, куда глубже. Палки у нас не было, пришлось мерить сапогами, рискуя отколоть льдину и провалиться. В середине дна достать я не смог, но у деревянного забора мне удалось его нащупать. Настя попробовала с другой стороны, где рядом был островок, но тоже не достала дна даже носком.

– Ну и глубина! Мы тут потонем! – сказала Настя

– Я по краю пройду! – ответил я, и пошел вдоль деревянного забора, где было на ладонь до краев.

– Я еще брод поищу! – задорно крикнула Настя, и в тот же миг едва не провалилась, лед под ней треснул, и она едва успела переступить на более прочный.

Я уже вышел на берег, и, стоя по щиколотку в снегу, наблюдал за Настей. Вместо того, чтобы пойти по моему пути, она примеривалась, как половчее перескочить на отколотую большую льдину. Судя по размеру, сразу она не потонет, и на ней можно доплыть до берега. Прежде чем я успел подумать, Настя уже прыгнула и поплыла на медленно тонущей под ней льдине. Ее рискованный трюк почти удался: льдина проплыла полпути, потом села на мель. Проплыви она на полметра дальше, все было бы идеально, а так, сходя с нее, Настя залила один сапог. Второй, впрочем, не зачерпнул ни капли.

Я попытался измерить глубину рядом и неожиданно потонул. Дно резко пошло вниз, и сапоги сами “поехали” по нему. Я ничего не смог сделать, так как побоялся потерять равновесие, и только с удивлением почувствовал, как ледяная вода льется в оба сапога. Через полсекунды я стоял на глубине на ладонь выше краев. Так глупо я еще не набирал. Настя даже засмеялась. Я обиделся.

– Ты сама померь! – сказал я, выбираясь на берег, – Ты ведь все равно уже один залила? Вот им и померь!

– И померю! – Настя аккуратно вошла в воду, наступая мокрым левым сапогом подальше, опираясь на другую ногу, – Смотри!

Ее правый сапог погрузился наполовину, левый почти полностью.

– Вот здесь я и выходила, видишь? Ой!

Настины сапоги, как и мои, поехали по скользкому дну, но, поскольку она стояла боком, то успела среагировать чуть лучше. Поэтому левый сапог был полный, а правый только наполовину. На этом измерения пришлось свернуть, мы с Настей вылили воду, отжали, как могли носки и стельки и пошли ко мне. По дороге наша конспирация едва не рассыпалась. Когда мы уже свернули к моему подъезду, на тротуаре вдалеке показалась Настина мама. Страшно подумать, что могло бы произойти, окажись мы там на минуту позднее. А так едва ли она даже заметила, что у “пацанов” треники мокрые выше колен, и хлюпает в сапогах.

10. В ЗАСОС

Весенние каникулы закончились, но лужи вокруг становились все интереснее. Несмотря на свои высокие сапоги, из школы с сухими ногами я приходил редко. Пару дней можно было начерпать даже в канавке вдоль дорожки к школе, там было по колено, но оттуда вода быстро ушла. Лужа за домом совсем обмелела, зато на заднем дворе школы был настоящий потоп. Там, где осенью черпали только мои короткие сапоги, теперь не мог пройти никто. После уроков пацаны отправлялись бороздить просторы “ледовитого” океана, как называли эту лужу, которая оказалась лучшим сюрпризом той весны. Во-первых, потому, что никто не ожидал такой глубины от не самой большой лужи. Во-вторых, потому, что в тени за школой снег таял медленнее, и вода выходила из-под него незаметно.

В первый день учебы она не вызвала большого интереса, пока какой-то пацан после уроков не побрел по снегу напрямик к отсутствующей секции забора и не провалился по колено, набрав доверху не самый короткий черный сапог. Это видели немногие, и почему-то все пошли в другую сторону, к дорожке. Я же пошел по его следам, и поначалу воды под снегом было не так уж много. В том месте, где пацан залил, мои сапоги торчали над водой на два пальца, а края были почти вровень с мокрым снегом. Несмотря ни на что, я решил двинуться дальше, но там стало еще глубже, по самый край! Впрочем, если не заливает, надо идти вперед! Но сколько я ни нащупывал дорогу, на шаг вперед было явно глубже сапога. Тогда я пошел по максимально достижимой глубине, аккуратно вытаскивая ноги из снежно-водяной каши и пробуя путь. Пацан в черных сапогах внимательно смотрел за мной, стоя в одном сапоге и одновременно выжимая носок.

– Ты еще не начерпал? – спросил он, видя, как края моих сапог исчезают в снежной каше.

– Нет, это снег, воды немного меньше. Мне по самый верх тут!

Это было правдой, запаса я себе не оставил, а шагнул широко, и вытаскивая сапог, наклонил его, и зачерпнул через край. В это же время другой, видимо, промял под собой снег и тоже начал тонуть. Холодная вода полилась по штанине вниз, я запаниковал, и опустил второй сапог в непроверенное место. Мне повезло, там оказалось чуть мельче, но пока я переступил первым, он успел основательно набрать. Вода была очень холодной, и пришлось выбираться из лужи.

– Зачерпнул? – сочувственно спросил незнакомый пацан.

– Кажется, хорошо залил, – ответил я, стаскивая сапог.

На самом деле воды в нем было меньше, чем по щиколотку, эффектно вылить ее не получилось. Зато хорошо отжались двое носков и стельки, как губка, впитавшие воду.

– Ну, это немного, у меня вообще полный был! А ты далеко зашел, я думал, ты раньше потонешь!

– Просто у меня сапоги выше, но забора в них не дойти. Надо дождаться кого-нибудь с самыми высокими сапогами!

Я натянул мокрые носки и сапог обратно. Второй снимать не было смысла, он зачерпнул всего чуть-чуть. Мы еще полазили по мокрому снегу по самые края сапог, но и так было понятно, что брода нет. Я начерпал во второй сапог, но сосем немного, а пацан уже боялся заходить глубоко, и оставлял минимум три сантиметра до верха. Там мы дождались конца следующего урока, когда из школы повалили ребята и девчонки постарше. Мы стояли возле входа и выбирали “испытателя” в самых высоких сапогах. У немногих ребят и девчонок были такие сапоги как у меня, чаще встречались более короткие с узором в виде “шнурков” или “цветка” . Точно выше были только девчоночьи с “плетенкой” спереди (хотя и некоторые мальчишки носили такие же) или с корабликом, как у Андрейки, если большого размера. Пацан (его звали Ринат) попытался уговорить девчонку в таких пойти с нами, но она отказалась. Мне повезло больше, и я нашел шестиклассника в черных “строительных” сапогах, готового померить нашу лужу.

Поначалу он не поверил в такую глубину на школьном дворе, но когда узнал, что мы там начерпали, согласился. Его сапоги были на три пальца выше моих и на ладонь выше Ринатовых. В своих высоченных сапогах в лужу по нашим следам он вошел смело. Но когда голенища утонули на три четверти, стал осторожнее.

– Там что, яма? – спросил он

– Нет, просто глубже и глубже, а дальше мы не ходили.

Парень зашел глубже, чем я, и мы не могли последовать за ним, не залив сапоги, но внимательно наблюдали его поход с той глубины, куда могли зайти сами. На следующем шаге от его сапог осталось не больше сантиметра, потом еще меньше, и я уже думал, что он зачерпнет, но тут резко стало мельче и он благополучно выбрался на другой берег.

– А обратно по-другому пути можешь?

– Легко!

На сей раз, обладатель высоких сапог просчитался, и на третьем шаге провалился в мокрый снег выше голенища. Зачерпнув один сапог, он попытался пройти ближе к своим следам, и поначалу продвинулся на шаг дальше, но и тут оказалось глубоко, вода залила второй. Тогда парень решил вернуться так, как пришел, но теперь он двигался маленькими шагами, не вынимая сапог из снега. За ним оставалась ровная канавка воды, а каемки сапог над ней были все тоньше.

Ему оставалось еще два-три нормальных шага до более мелкого места, но тут вода стала заливать за голенище. Он приподнял тонущий сапог и начал искать место, куда поставить ногу, но тут второй, который был почти вровень с водой, тоже начал черпать. Поняв, что надо действовать быстро, парень пошел вперед, не разбирая дороги, и черпая воду и снежную кашу. Он потонул! Мы это поняли гораздо раньше, чем пацан стянул сапог, и вылил из него изрядное количество воды. Из второго тоже вылилось не меньше стакана, вперемешку с мокрым снегом.

– Вы здесь точно не пройдете, тут даже мне выше краев! – констатировал он, и побрел домой, хлюпая сапогами.

Ринат тоже слинял вслед за ним. Я остался один. Другой берег манил своей недостижимостью, и я решил попробовать.

Когда стало совсем глубоко, я сгребал сапогом мокрый снег и наступал на спрессованный снег. Эта тактика не слишком помогала: сначала я зачерпнул уже подмоченный правый, потом еще и левый. Снежная каша была такой мокрой, что в нее нельзя было залезть выше голенища. Она тут же лезла в сапоги, высоты которых немного не хватало. Мне все-таки удалось достичь противоположного берега, не залив их полностью, но тут я вспомнил, что оставил сумку с учебниками на другой стороне. Обратно я решил двинуться правее, и почти не прогадал, черпанув левым совсем немного. Повесив сумку через плечо, я опять полез мерить, и снова начерпал, хотя и опять немного. Обратно я пошел еще смелее, и все-таки залил. В обоих сапогах хлюпало, а ноги буквально сводило от холода. Была, не была!

Теперь я просто пошел напрямик через самую глубокую часть. Сапоги окончательно потонули, терять стало нечего. Тогда я начал мерить самую середину лужи. В некоторых местах мне было до середины бедра, в некоторых чуть выше сапог, но везде глубже, сухим не пройдет никто! Вылезать из лужи было холодно, но стоять в ней еще холоднее. К счастью, по школьным брюкам не очень видно, мокрые они или нет. Я не стал выжимать носки и стельки, просто вылил воду из сапог и натянул штаны поверх них, и побрел домой, стараясь не хлюпать слишком громко.

Навстречу мне попался Андрейка, который уже был дома и даже успел пообедать и переодеться. Я поведал ему по свои похождения, и мы вместе пошли ко мне сушиться точнее, я просто переоделся, надел сухие сапоги, и мы снова пошли на улицу. Разумеется, в ту самую лужу. Но до нее мы не дошли, потому, что навстречу нам попался Генка. Его синие сапоги с манжетами до самого края были в рыжей глине, и даже шнурки на манжетах и штаны местами были запачканы ей. Было, похоже, что он лазил по грязи глубиной почти по самые края манжет, и едва не увяз.

– Ген, ты, где такую грязюку нашел? – спросил Андрей.

– Возле стройки, если с плит сойти. Там и глубже места есть! Только осторожно ходите, там увязнуть можно! Меня по самые края засосало, чуть не набрал.

– Ничего, у нас сапоги высокие, если ниже колена – не утонем! – возразил я.

– Надо попробовать! – подытожил Андрей, и мы пошли к стройке.

Возле заезда туда действительно было очень грязно, вся дорога была в рыжих следах от грузовых шин. Чтобы машины не застревали в глине, возле заезда на стройку положили бетонные плиты, а по краям от них были лужи из хорошо перемешанной жидкой глины. То, что надо! Грязь была совсем жидкая, как вода, и глубиной чуть ниже Андрюхиных корабликов на сапогах. Чем дальше от плит, тем было глубже и гуще: Генка не соврал, ему тут было по самые края. Андрейкины сапоги увязли уже по нижнюю полоску, я шел прямо за ним. Еще немного, и мы точно найдем глубокое место!

– Смотри, Колька, у меня сапоги перекрасились! – радостно крикнул Андрейка, вытаскивая некогда ярко-зеленый сапог из грязи.

Теперь он был коричневым почти доверху. На моих разница была совсем мало заметна.

– Эй, пацаны, валите отсюда, чтоб духу вашего не было! – крикнул какой-то мужик в оранжевой каске, – Сейчас панелевоз выезжать будет, вас прицепом переедет!

Примерно так звучала его речь, если изъять из нее не используемые в литературном языке “*ля” и “на*уй” . Нам ничего не осталось, как быстро добрести до дорожки из плит и отойти подальше. Было ужасно жаль упустить возможность полазить в таком замечательном месте! Но тут было слишком много строителей.

Надо было отойти от стройки подальше, поэтому мы перешли через дорогу, где было еще не тронутое поле, на которое свозили грунт, удаленный при строительстве. Целое поле было покрыто аккуратными рядами земляных куч, и никого рядом! После того, как мы влезли на ближайшую кучу, оказалось, что их тут множество, а в ложбинках между ними стояли большие и малые лужи!

Первая, попавшаяся нам, оказалась довольно глубокой, до краев наших сапог недоставало на три пальца. Возле берега глина осыпалась в воду, и там сапоги крепко засасывало. Чтобы вытащить их, приходилось прилагать немалые усилия. Андрей двинулся дальше, к следующей луже, но не через верх кучи, а между ними. Его сапоги увязали в глине по полоски, и он с трудом вытягивал их оттуда.

– Вот это засос! Не наступай в мои следы, а то еще глубже засосет! – сказал он, медленно вытаскивая сапог и прорываясь к следующей луже.

Я не послушал Андрейку, и пошел точно по его следам. В результате мои сапоги ушли в глину “по бровки” . А так, как они были мне велики, при попытке поднять ногу, она начинала вылезать из сапога. Пришлось помогать руками, и тянуть сапог за голенище наверх. Андрейке было легче: его были по размеру, и так не слезали.

Пройдя первое препятствие, мы побродили по следующей луже, чуть меньшей глубины и двинулись дальше. Следующая перемычка оказалась еще более топкой: зеленые сапоги Андрея утонули в глине по самые края, и он нерешительно застыл в раздумьях: идти вперед, или повернуть назад. Впрочем, до следующей лужи оставалось всего три шага, и возвращаться ему не хотелось. Пока он вытаскивал один сапог, второй завяз еще глубже, и его край скрылся в грязи.

– Андрюха, ты увяз! Давай назад! – крикнул я.

Но он все равно сделал шаг вперед, пока не утонувшим сапогом и не прогадал, дальше было не так глубоко, последняя полоска еще была выше грязи. Но другого сапога уже не было видно, Андрейку засосало по колено без всякого преувеличения! Он с трудом вытянул увязшую ногу вместе с сапогом, на котором не осталось даже узкого зеленого кантика, он был весь в глине, как и синие шерстяные штаны на пару сантиметров выше краев. В это время первый сапог тоже завяз, но не так сильно, и Андрейка лишь немного загреб густой, как сметана, глины передней частью голенища, прежде чем вышел на простор следующей лужи.

Я остановился в сомнении перед препятствием, но соперничество не позволило мне повернуть назад. В конце концов, мои сапоги хоть чуть-чуть, но выше, чем у него! Если не наступать в чужие следы, где всегда глубже! На следующем шаге мой левый сапог утонул только “по бровку” , можно пройти! И я шагнул правым в еще неизведанное место впереди. Твердого дна на глубине сапога не было. Он утонул по самый край, глина сжала широкое голенище, и угрожающе нависла над краем, готовясь ринуться внутрь. Я решил отступить, но сапог засосало очень крепко. Пришлось опять помогать руками, цепляясь, то за коленку, то за сапог. Он медленно, но верно вылезал из глины. В тот момент, когда я уже почти освободил ногу, я почувствовал холод под левой коленкой. Мой левый сапог утонул в грязи до края, а сзади мокрая глина уже пачкала штаны. Я увяз!

Здесь я совершил первую ошибку, сделав правой ногой слишком большой шаг вперед. Это было смело, но нерасчетливо. Там оказалось слишком глубоко. Теперь уже оба моих сапога погрузились в глину выше краев. Если бы поверх нее была вода, я бы уже залил, но густая грязь черпается не сразу. Мой правый сапог сжало вокруг ноги, а остаток ширины голенища сплющило, но спереди все равно осталось закругление, в которое полилась жидкая глина. Я попытался выдернуть левую ногу, но сделал только хуже. Нога выскочила из слишком большого сапога, а его голенище тут же сжало грязью так, что вставить ее назад стало невозможно. Это была вторая ошибка. Я остался, как цапля, на правой ноге в одном сапоге, по колено в глине выше краев, которая медленно заливалась внутрь.

Но хуже всего было то, что надо было спасать мой второй сапог, который мог в любую минуту быть погребен медленно смыкавшейся грязью. Андрей пришел на помощь как раз вовремя, он успел вытащить оставленный сапог раньше, чем его полностью скрыло. На свои он уже не обращал внимания: один его сапог утоп совсем, второй утонул выше краев, но глина еще не попала внутрь. Я надел переданный сапог и продолжил путь к луже. Глины в нем почти не было, но стелька намокла. С большим трудом я вытащил правый сапог, который набрал изрядно грязи: мне пришлось наклонить колено, иначе было не удержать равновесие. Теперь в луже с твердым дном стоял я, а Андрейка все никак не мог вытащить ногу в сапоге из густого месива. Его засосало на ладонь выше колена! Второй его сапог тоже увяз полностью.

– Тебе помочь?

– Не, не ходи, а то сапоги потеряешь! Я сейчас передохну и вылезу! – сказал он, тяжело дыша, – Черт, грязь во второй сапог заливается.

Андрей уже понял, что не зачерпнуть, не получится, и смирился с полными сапогами. Главное – их не потерять!

Когда он, наконец, выбрался, мы захотели выяснить, кто набрал сильнее. Если судить по измазанным глиной штанам, Андрюха завяз на ладонь глубже меня одним сапогом, и примерно так же другим. Но начерпал я больше, мой правый сапог утонул в более жидкой глине, и теперь был заполнен ею по щиколотку. Второй вообще зачерпнул только задним краем, и грязь размазалась по треникам внутри сапога. У Андрюхи, сапоги сидели гораздо туже, он утверждал, что внутрь залилась только вода и то немного, а грязь вообще не попала. Впрочем, чтобы это проверить, надо было сесть и снять сапоги. Но стоя в глубокой луже, окруженной топкими берегами, это было невозможно. Было довольно странно, что в середине лужи можно было спокойно ходить, а по краям дно становилось топким и можно было легко черпнуть.

– А давай эти лужи вместе сольем, эта же выше всех! – предложил я.

Идея показалась хорошей, организовав ручей, мы могли бы размыть топкий перешеек, который сами размесили так, что не пройти. Андрей залез в засос по последнюю полоску на сапоге, и другой ногой прогребал канал, а я расширял ближнюю к луже часть канала. Как только вода потекла, канал стал расти сам собой, и уровень в лужах быстро выровнялся. Наполненный соединительный канал был на пару ладоней ниже окружающей глины, и мы спокойно прошли по нему во вторую от входа лужу. Благодаря нашим стараниям она прибавила в глубину, и даже в середине наши сапоги не были в безопасности, до краев оставалось всего полпальца. Я черпанул одним, Андрейка обоими, а затем мы повторили “сливание лужи” в первую, только теперь впереди был я. Когда бурный поток ослабел, я решил пройти дальше, и понял, что там глубоко. С первым шагом в середину было уже выше сапог, я снова черпнул. Андрей стоял чуть сзади по последнюю полоску.

– Хорошо мы ее углубили! Теперь сами тут и потонем! – философски заметил он.

– Не потонем! Я по краю обойду! – ответил я.

– Смотри, сапог не потеряй, там сильно топко!

Но я уже двинулся по краю. Сапоги засасывало медленно, и сначала казалось, что пройти будет легко, вода была на 3-4 пальца от края, но стоило постоять на месте, как дно засасывало и “ободки” сапог над водой стремительно утончались. Надо было найти верную дорогу, чем дальше в воду, тем дно было тверже, но уже слишком глубоко для сапог, по краю глиняной кучи – сильно засасывает и тоже глубоко. Стоять нельзя, засосет медленнее, но опять утонешь. Я пошел по одному берегу, Андрей по другому. Было похоже на соревнование: кто дойдет и не зальет сапоги? Мне не повезло: я прошел уже две трети пути, но тут стало глубже, и я никак не мог нащупать место, куда наступить.

Пока я переступал одним сапогом, другой чуть не утонул, я успел вытащить его в последний момент, когда вода уже была вровень с краем. Но куда теперь его поставить, если ни вперед, ни в середину нельзя? Я выбрал “берег” , но там он погрузился в глину по самый край, и продолжал тонуть. Пока я искал для другого место помельче и потверже, чтобы можно было перевезти на него вес, сапог “на берегу” ушел в глину выше края, тонкую перемычку глины между следом и лужей прорвало, и мутная вода с глиной наполнила сапог до краев. Вариантов не осталось, чтобы не потерять в грязи уже залитый сапог, я схватил его за голенище обеими руками и принялся тянуть, несмотря, что второй почти тонул в луже. Конечно, я залил оба, но из грязи вылез.

Теперь я шел по луже глубже сапог к Андрейке, который так и не потонул. Был явно не мой день. Но и не его тоже. Потому, что ему приспичило замыть испачканную глиной выше колена брючину. Он зашел в лужу по нижние полоски на сапогах, подтянул штанину повыше, чтобы лучше отмыть и начал медленно тонуть. Пока Андрей мыл брюки вода поднялась до верхних полосок, и он решил отступить. Но было уже поздно, пока он вытаскивал один сапог, другой залило. Мокрые и грязные мы вылезли к дороге и побрели ко мне домой. Начисто отмыться от глины было невозможно. Прошмыгнув в подъезд незамеченными, мы сели в лифт, но на моем этаже “спалились” : соседка выносила мусор. Она неодобрительно посмотрела на нас и пробурчала что-то типа: “Свинья грязь найдет! Сапоги выше колен, так они по уши в грязь залезут!” . Было не сильно преувеличено, Андрейкины брюки были заляпаны напрочь. Дело в том, что когда он шел обратно по грязной дороге, штанины терлись друг о друга и об сапоги, и размазывали грязь доверху. Стираться ему пришлось капитально. Ковров в квартире не было, и Андрейка прямо в сапогах прошел в ванную и вытащил штаны наружу, а я поливал их из душа, чтобы отмыть. Потом настала моя очередь. Когда я стянул сапоги в ванной, глину из них пришлось вымывать водой, равно как промывать носки и стельки. Андрейкины были просто мокрые, но не грязные – их сразу положили на батарею. Фен трудился вовсю. За три часа надо было высушить три пары сапог и носков, батарей в квартире уже не хватало. До возвращения моих мы успели, и я получил нагоняй только за то, что не садился делать уроки. Андрейка же соврал, что уже сделал. Так или иначе, день прошел не зря. В такой глубокой грязи я лазил первый раз в жизни, открыв для себя совершенно новые ощущения.

Весна топила последний снег и разливала лужи. Высокие сапоги совершенно не спасают от промокания. Просто, чем они выше, тем глубже промокнешь! Когда, не отходя от школы на сотню шагов, можно было начерпать даже в высоченные “строительные” сапоги, сухим можно было вернуться только, если не мерить лужи вообще. А так любой “замер” рано или поздно заканчивался хлюпающими сапогами.

Лужу за школой в пик “половодья” даже загородили ленточками на колышках потому, что ее ходили мерить даже на большой перемене, а потом сидели на уроке в мокрых штанах и “сменке” на босу ногу, потому, что носки сохли на батарее. Девчонки не сильно отставали от пацанов.

Мои одноклассницы Танька и Юлька как-то сидели на природоведении в мокрых колготках. Они “померили” траншею для кабеля, а там оказалось не просто выше их сапог, а выше коленей. После им пришлось выжимать в туалете колготки, и натягивать юбки пониже, чтобы не была заметна граница между мокрым и сухим.

Андрей как-то решил поломать не растаявший лед в маленькой ямке у забора. Ямка была всего с полметра размером, но в глубину оказалась по пояс. Впрочем, сам Андрейка утверждал, что дна не достал, хотя замочил даже куртку.

Моя подружка Настя из третьего “Б” никогда не выходила гулять в сапогах на большой перемене, но не отказывалась пройтись по лужам после уроков. Но ходила она осторожно, и если и зачерпывала через край, то чуть-чуть. Только чтобы показать, что дальше уже не пройти. Я тоже начинал всегда аккуратно. Но, когда в сапогах начинало хлюпать, смелел и часто заканчивал с полными. Впрочем, у меня было преимущество, дома до вечера не было взрослых, и можно было спокойно все высушить.

Конечно, я рассказал Насте о наших похождениях с Андрейкой, и как меня впервые засосало выше сапог. Но вот уговорить ее сходить со мной “полазить в засосах” (никакого эротического подтекста) тогда у меня не получалось. Но однажды, когда мы гуляли после уроков, с нами произошло другое приключение. Впрочем, о нем чуть позднее.

Как только наступила теплая погода, и снег в основном растаял, лужи стали мелеть, а грязь – сохнуть. Конечно, по дороге в школу все еще можно было промочить ноги, но теперь уже только в ботинках.

Мы с Андрейкой еще не раз ходили за стройку, полазить в ямах между глиняных куч, и конечно, больше всего любили засасываться в грязь по самые края сапог. Наученный опытом, я одевал две пары шерстяных и обычные носки сверху, так что сапоги на три размера больше сидели плотно (с толстой войлочной стелькой). Конечно, почти всегда наши похождения заканчивались мокрыми ногами, но было уже не так холодно, да и мои новые треники из синтетики сохли и отмывались гораздо быстрее зимних штанов “с начесом” . Если сапоги черпали глину через край, мы шли мерить просто глубокие лужи, разумеется, забредая выше голенища. Потому, что так потом можно было вылить грязь и замыть штаны, чтобы были почище. Но, даже утонув на ладонь выше сапог, в более глубокие лужи мы почему-то уже не лезли. Кстати, если ближние лужи мерили все, кому не лень, то за стройку на кучи другие мальчишки с нами ходили редко. У кого-то были короткие сапоги, другие боялись родительского гнева. Даже мой приятель Вовка перестал лазить с нами.

Что уж говорить про девчонок. Таньку с Юлькой один раз удалось завлечь, но оказалось, что они совершенно не умели вытаскивать ноги из глины, и застревали даже не доходя до настоящей глубины. Потом Юлька зачем-то решила сойти с бетонной плиты в жидкой грязи, и залила полный сапог, наступив в точности в единственное глубокое место. Мы с Андрюшкой там проходили без особых хлопот, наши сапоги были выше. После этого девчонки ушли и больше с нами не ходили.

А тогда с Настей мы сразу после школы пошли к большой луже между заборами “пожарки” и детского сада. Как есть, в школьной форме, с портфелями (точнее, у меня была сумка из кожзаменителя с надписью “Динамо” ), и, разумеется, в сапогах. Было уже тепло, я был вообще без куртки (кроме школьной формы), а на ней была короткая вишневая ветровка чуть ниже пояса. Никакого льда и снега в луже уже не было, только вода от забора до забора и метров на 50 вперед. Вооружившись подвернувшимся под руку обломком зеленой пластмассовой трубки, я попробовал зайти посередине, и едва не залил сразу, дно резко шло вниз. С левого края было топко, но неглубоко, а справа вдоль самого забора было мелко и твердо, но на ширину ступни к середине дно резко шло вниз. Насколько, понять было сложно, трубка была короткой, и ее длины не хватало. Впрочем, этого вполне было достаточно, чтобы понять, что сапоги там не помогут.

– Интересно, мы до другого берега дойти сможем? – спросила Настя

– Вряд ли, тут уже глубоко, а на середине точно глубже. Помнишь, какой там толстый лед был? Значит – глубоко! – со знанием дела утверждал я.

– Я справа пойду, по уступу, сколько смогу зайти, – ответила Настя.

– А я слева, там засос, но еще островок есть, до него точно дойду!

Настя продвигалась быстрее, глубина с ее стороны была всего в полсапога, так осторожничать ей не приходилось. Меня же после первого же шага засосало так, что до краев оставалось четыре пальца. С вязким дном – совсем не много!

Островок был уже в паре шагов, но впереди стало глубже, левый сапог утонул по бровку, но потом уперся в более плотное дно. Еще шаг, опять по бровку, но уже правым сапогом. Дно не такое твердое, но вроде глубже сапоги пока не тонут.

“Ничего, еще один шаг и буду на острове” , – подумал я, и начал аккуратно вытягивать левый сапог, чтобы не наклонить его раньше времени.

Правый сапог пока не тонул, но вода поднялась уже до “отстрочки” . Как бы не залить всего в пяти шагах от берега! Настя была уже далеко впереди, и ей по-прежнему было немногим выше середины сапог.

Я наконец-то вытянул левую ногу и встал ей на островок, который неожиданно оказался с сюрпризом: под тонким слоем подсыхающей глины было то еще бучило, сапог утонул в нем на три четверти высоты. Я глянул на правый, и понял, что его надо срочно вытаскивать, над водой осталась лишь последняя, узенькая полоска. Чтобы вытянуть его из топкого дна, пришлось чуть наклонить колено, чего оказалось достаточно, чтобы зачерпнуть. Совсем немного: намокла только штанина и носок в верхней части. Зато теперь я был в относительной безопасности на “острове” , хотя правильнее было бы сказать “в острове” , на ладонь от края сапог, увязнув в глине. К счастью, она была не очень густой, хотя сверху казалась почти сухой. Сапоги вынимались из нее довольно легко, и я быстро достиг дальнего края, с уверенными тремя пальцами запаса. Мне показалось, что я прошел треть пути, хотя на самом деле – была даже не четверть. А как Настя?

Как раз в этот момент раздался громкий плеск, и я увидел, как она уцепилась за забор и быстро подняла ногу с зачерпнувшим сапогом.

– Сильно зачерпнула? – спросил я

– Залила! – с досадой в голосе ответила Настя, тут уступ совсем узкий, стоять нельзя, сапоги съезжают на глубину.

Я увидел, что ее колготки намокли выше сапога. Стоя на одной ноге, и держась одной рукой за забор, Настя сняла сапог, вылила воду, и надела снова.

– Полный был?

– Нет, наполовину, быстро вытащила! А ты еще не загреб?

– Чуть-чуть, но тут уже мельче.

– Ну, чуть-чуть не считается.

Дальше острова пройти у меня не получалось, за дальней его частью сапоги уходили в воду и топкое дно до самого верха, и я едва не залил через край. В общем, пока искал более мелкое место, превратил двухметровый остров в кучу маленьких островков в глиняном месиве. Наконец, мне удалось отойти от него на целых два шага, и все еще с запасом в три пальца! Но следующий шаг был опрометчивым, сапог тонул в вязком дне, и до края оставалось совсем немного. Казалось бы, о чем заботиться, если можно отступить? Не тут-то было! Когда я стал вытягивать “тонущий” наверх, другой сапог пошел вниз куда быстрее! Выбирать было не из чего, и одним пришлось пожертвовать, вода полилась через край. Вторым сапогом я вроде переступил в более мелкое место, но и тут, пока вытаскивал утонувший, черпанул. В общем, я никуда не продвинулся, залил один сапог до краев, и основательно зачерпнул вторым, и теперь стоял, утопая в глине бывшего острова почти по края. Вода, впрочем, была не очень холодная, совсем не так, как в марте. В том, сапоге, который зачерпнул меньше, она уже почти согрелась от ноги.

– Настя, я залил, не пройду дальше.

Ответом мне был громкий всплеск, потом еще один. Настя поскользнулась на уступе и утонула выше колен, всего на ладонь ниже края коричневого школьного платьица!

– Я тоже! Мне уже все равно! Я так пойду! Смотри!

Она смело двинулась к середине лужи. Ее сапог даже не было видно под водой, которая была выше колен.

– Ты до острова дойти сможешь? – спросил я.

Настя охотно пошла навстречу, и поначалу глубина даже уменьшалась. Ее сапоги уже показывались из воды, но тут она остановилась.

– Здесь дно вязкое, сапоги стягивает. Сам иди, ты ведь тоже залил?

Мне действительно было почти все равно, и я пошел навстречу. Если идти быстро и не смотреть на края сапог, казалось, что можно пройти и не зачерпнуть, но стоило мне остановиться, как вода полилась за голенища.

– Ты тоже совсем утонул! – радостно воскликнула Настя, – Иди за мной!

Она бодро зашагала к дальнему берегу лужи, а я побрел за ней, не вынимая сапог из воды. Все равно мне уже было выше колена. Там, где брела Настя, было еще глубже. Подол ее школьной формы уже касался мутной коричневой воды.

– Насть, ты юбку сейчас замочишь!

– Не замочу! – ответила она, подтянув платье.

С каждым новым шагом ей приходилось поднимать его выше, потому, что впереди было все глубже. Хотя я и шел сзади, мне вода уже дошла до середины бедра. Настя задрала подол до пояса, и было отлично видно, что дальше ей придется мочить не только ноги.

– Ты сейчас попу намочишь! Там глубоко!

– Я знаю! – она сделала еще шаг вперед. Там было еще сантиметров на 5 глубже.

– Теперь трусы тоже мокрые, можно идти дальше! – сказала она без всяких эмоций.

Я остановился в нерешительности, так глубоко я еще в сапогах не заходил. Хотя какая разница теперь, в сапогах или без? Они все равно давно потонули! Настя была немного выше меня, и в трех шагах позади я уже стоял “по самые не балуйся” . Но поворачивать назад было поздно, и я пошел за ней, наблюдая за глубиной. Настя зашла в воду почти по пояс, потом потихоньку стало мельче. Мне тоже пришлось подтянуть куртку от школьной формы вверх. В одном месте глубина была ровно по пояс, в других немного меньше. Дальше понемногу стало мельче, и мы выбрались на другой берег, к бойлерной и трубам.

Надо сказать, что во время “заплыва” мы не оставили сумки на берегу. Но, если ранец Насти на спине был в любом случае выше, то моя сумка через плечо, хоть и была подтянута наверх, насколько возможно, все-таки протекла, когда я брел по воде по пояс. Кожзаменитель не промок, молния была только сверху, но по швам немного воды попало внутрь, подмочив тетрадку и учебник по природоведению. Пришлось выложить их сушиться на горячую трубу вместе с носками и стельками. Хотя мы и побывали по пояс в воде, по нам это было не особенно заметно. Мы уселись на теплую трубу, вылили воду из сапог и выжали носки (колготки Настя выжимать не стала) и стали потихоньку сушиться на солнце и от теплой трубы одновременно.

– Ну, ты даешь! Мы даже с Андрюшкой так глубоко не залезали! Пойдем ко мне сушиться?

– А мне все равно! – как-то отчаянно сказала она. – У меня родителей дома не будет до вечера. Они разводятся, в консультацию поедут сегодня. Я после учебного года с мамой обратно в Волгоград уеду.

– Так ты последний год в нашей школе учишься? – переспросил я.

– Да. Они уже все решили. Я с мамой останусь, а она хочет к родным ехать.

Мы посидели еще немного, надели мокрые сапоги, и пошли к дому, по дороге меряя все лужи, но так и не найдя достойной наших высоких сапог глубины.

Тогда я не понимал, что в тот день у меня были самые необыкновенные похождения с Настей. Летом она уехала. Мы еще почти год писали друг другу письма, потом это занятие мне надоело, и я перестал отвечать. Она тоже перестала писать. Так мы и потерялись.

Спустя почти двадцать лет я нашел ее в “одноклассниках” , и узнал, что она вышла замуж за военного, и уехала с ним куда-то под Астрахань, и у них двое детей. Все когда-нибудь кончается. Я не стал ее беспокоить и пересказывать давнишние истории.

Кстати, что была еще одна.

11. ДЕВОЧКА ИЗ БАЙДАРКИ

На майские праздники, обычно в день победы в нашей школе любили устраивать походы. Хотя обычно младших школьников (до четвертого класса) не брали, если погода была дождливой или холодной. Но в тот год начало мая выдалось теплым и сухим. Настолько сухим, что луж возле школы почти не осталось. Даже непроходимый в самых высоких сапогах в апреле разлив возле отсутствующей секции забора обмелел настолько, что его легко переходили в коротких сапожках. Убеждать родителей, что в школу непременно нужно обуть резиновые сапоги, становилось все труднее. Но в списке вещей для похода они стояли с пометкой “обязательно!” . Ждал я его с особенным нетерпением. Воображение рисовало, как мы будем переходить вброд ручьи и болота, идти по лесной дороге с глубокими лужами, переправляться на плоту через реку.

Увы, все оказалось пустыми мечтами. От станции электрички до самого лагеря была проселочная дорога, без единой лужи и тропинка, единственным препятствием был переход ручья по узкому мостику из двух бревен. Впрочем тот ручей можно было бы перейти в любых резиновых сапогах без всякого мостика. В общем, я шел в кедах, а мои испытанные сапоги были приторочены к рюкзаку сверху. Неужели они мне не понадобятся?

К нашему приходу лагерь был только намечен. Мы сами, конечно с помощью старших, учились ставить палатки, собирали хворост, разжигали костер. Лагерь был на берегу реки, но почва кругом была сухой и песчаной. После обеда все пошли мыть свои миски и кружки к реке. Кое-кто (и я в том числе) надели сапоги. Напротив палаток как раз была отмель, и по песчаному дну можно было зайти подальше, под предлогом “чистой воды” . Но бдительные взрослые строго следили, чтобы малышня не заходила выше середины сапог. Опять облом! Обидно! И так Вовки и Андрея не было (одного не пустила мама, другой не вовремя заболел), так даже с Настей не полазить! Разумеется, она тоже пришла к воде в сапогах, и тоже смогла зайти лишь по щиколотку.

– Миска уплывает! – крикнул кто-то.

Действительно, упущенная девочкой на берегу, миска резво поплыла вниз по течению, все больше удаляясь от берега. К сожалению, событие произошло слишком далеко от меня. Такой повод зайти поглубже!

Вместо меня это сделал мальчишка постарше, который оказался рядом. В своих высоких черных сапогах он устремился наперерез. Ниже по течению отмель была не такая большая, и уже в нескольких шагах от берега глубина была на два пальца ниже его сапог. Но для того, чтобы поймать уплывшую миску, этого было достаточно. Нам с Настей оставалось ему только завидовать.

Хотя вскоре нам тоже улыбнулась удача. Мы попали в группу сборщиков дров для вечернего костра, получив возможность уйти подальше от основной группы. За нами особенно внимательно никто не смотрел, принеся для вида пару веток, мы отправились к речке, только за поворотом, чтобы не быть на виду у лагеря. За поворотом реки было классное место. Здесь в десятке метров от берега шла песчаная коса, одним концом почти доходившая до берега, другим немного не доходящая до зарослей выше по течению. Выйти на нее, даже в наших высоких сапогах было не просто, протока даже в самой узкой части оказалась такой глубокой, что мы едва не начерпали, но все-таки прошли на косу. Дойдя до ее конца мы убедились, что там еще глубже: зайдя по самый край сапог и вытянув руку с палкой как можно дальше, я убедился, что у зарослей было выше колена.

– Не пройдем, точно!

– Смотри, они плывут сюда! – крикнула Настя.

В протоку, через которую мы перешли, вошли три байдарки и туристы высадились на берегу. Там было четверо взрослых, мальчишка и девчонка сильно постарше. Мальчишка примерно нашего возраста, девчонка лет пятнадцати, которая, впрочем, казалась нам тогда совсем взрослой. Но самое интересное, что все туристы, кроме одной женщины, были в болотных сапогах, и спокойно высаживались в воду по колено. Даже у пацана были самодельные болотные сапоги: к обычным черным были приделаны надставки, сделанные из голенища другого сапога. Хотя такие голенища и не были полной длины, ему они были впору. Сапоги девчонки оставались тайной: снизу они были такие же, как у Андрейки, только синие, а выше была приклеена самодельная надставка, из синей клеенки похожего цвета. Но верха видно не было, его скрывала брезентовая куртка до середины бедра. Туристы были опытные и времени даром не теряли: пока одни вытаскивали из байдарок мешки, другие уже расставляли палатки. Пацан же, прихватив удочку, пошел к нам. Мы уже представляли, как он будет мерить глубину, но его такое занятие совсем не интересовало. Он просто прошел мимо нас вдоль зарослей, и, дойдя до глубины, где ему было немного выше колена, стал деловито забрасывать блесну. Оказывается, у него была не просто удочка, а спиннинг!

Впрочем, блесна вскоре за что-то зацепилась. Сначала мы думали, что он поймал рыбу, а девушка на берегу даже взяла садок.

– Не, это зацеп! – с обидой в голосе сказал мальчишка.

Безуспешно подергав леску, он решил подойти к месту поближе. Но через несколько шагов его сапоги ушли в воду почти целиком, и он нерешительно остановился, глядя на уровень, всего на два пальца не доходящий до края его болотников.

– Не ходи дальше, Мишка! Сапоги зальешь! – строго сказала девушка.

– А ты можешь отцепить, Кать? – совсем буднично сказал он.

– Попробую. Выходи, пока не промок!

Мишка осторожно, чтобы не зачерпнуть, вышел на место помельче, где до краев была целая ладонь. Девушка тем временем подвернула нижнюю часть куртки внутрь и затянула тесемку на поясе. Теперь стало видно, что ее самодельные сапоги длиной во всю ногу, причем снаружи выше еще сантиметров на 10. Но клеенчатые надставки были не просто подвязаны к поясу, как у рыбаков, они еще и плотно обтягивали бедра, а наверху в них вроде как были вставлены резинки, и они очень хорошо сидели. Я смотрел такие сапоги, как на чудо: с ее ростом и длинными ногами она могла бы запросто пройти там, где нам было бы по пояс!

Поправив куртку, Катя подтянула штаны и сапоги повыше, и пошла вперед. У зацепа ей все еще было на пару ладоней до внутреннего края болотников, но Мишка там бы потонул точно! Она потянула леску вверх и вытащила большую корягу.

– Сам отцепляй, я наколоться боюсь , – сказала она, запуская корягу Мише.

– Садок тут, на островке.

Она вышла прямо к нам и положила до сих пор торчащий из воды садок на песок.

– Вы откуда?

– У нас тут турслет! – гордо сказал я, – Мы пока гуляем до вечернего костра.

Настя с восхищением смотрела на Катины сапоги. Наружный край был ей по грудь.

– Здоровские сапоги у тебя! Можно глубоко заходить! Где хочешь можно пройти. А ты их хоть раз заливала? – спросила она.

Мне показалось, что Катя смутилась, хотя, зачем ей смущаться мелюзги вроде нас?

– Да, было один раз, в прошлом году. В яму наступила.

– Глубоко? – продолжила “допрос” Настя.

– По пояс примерно, даже выше, – Катя показала рукой где-то на уровне Настиного подбородка.

– Ни фига себе! – на этот раз не выдержал я, – Полные набрала?

– Нет. Только штаны намочила выше сапог, и в куртку в нижние карманы залила. Даже носки не пришлось сушить.

– Не может быть! Они что, так туго одеваются, что вода не протекает?

– Протекает, просто не сразу, на тот случай, если перевернешься на байдарке, не утонуть с полными сапогами. Мне их папа склеил, сказал, что три минуты продержат!

– А ты могла бы по протоке в камыши пройти? Ты, наверное, там легко пройдешь! Просто интересно, какая там глубина? – завершил предложение я.

Протока была как раз напротив косы, и ее не было видно с берега, где разбили лагерь байдарочники. Катя как-то странно посмотрела на нас, но пошла! Против низкого вечернего солнца мы не могли видеть краев ее сапог, но вода так блестела, что ее силуэт прекрасно показывал глубину ярким солнечным пятном между ног, которое, впрочем, почти не уменьшалось по мере ее продвижения. Глубина там едва доходила ей до середины бедра. Впереди протока расширялась и образовывала что-то вроде озерца. Там было глубже, потому что с каждым новым шагом Кати просвет становился все меньше. Она уже почти дошла до конца, осторожно, чтобы не поднимать волн, ступая по дну, как он исчез полностью! Девушка задергалась, и с плеском отступила обратно.

– Смотри, Настя! Она зачерпнула!

– Нет, не зачерпнула! Там просто глубоко, и она решила назад идти!

Катя действительно возвращалась, и вскоре вышла на косу к нам. Ее сапоги блестели от воды до самого верха, но следов “утопления” не было видно.

– Там даже мне глубоко! – сказала она, – Думала, дойду, а последние два метра дно вязкое, засасывает. Дальше идти нет смысла: увязнешь, и в сапоги наберешь.

– Так ты зачерпнула? – напрямик спросила Настя.

Катю как будто ударило током, но она тут же собралась.

– С чего ты взяла? Я просто до краев сапог зашла и повернула назад.

Она покраснела, как будто в Настином любопытстве был какой-то тайный умысел, раскрывший ее секрет.

Тем временем я обошел вокруг Кати, и понял, что она скрывает. Сзади ее штаны выше сапог намокли! Теперь мне стало понятно, что назад она пошла только тогда, когда почувствовала, что заливает болотники. Поскольку наружный край сапог был выше, штаны вымокли только между ног, а спереди вообще ничего не было видно. Для хитростей я был еще слишком мал, и, вспомнив, что полтора месяца назад видел, как мелкий Максимка в непромокаемых штанах залез в воду почти по пояс, простодушно выдал:

– Кать, ты, когда в сапоги черпаешь, у тебя трусы промокают?

Несчастная Катя стала аж свекольного цвета и замешкалась с ответом. Настя немного сгладила шок, добавив:

– Мы с Колькой тоже в такую глубину залезали! Я даже юбку задирала, чтобы не замочить. А попа все равно намокла. Так ты все-таки набрала?

– Нет. Просто штаны замочила. Видишь?

Катя отстегнула “липучку” на поясе и отвернула голенище вниз. Мокрое пятно распространялось лишь на пару ладоней вниз по штанине, а ниже выгоревшие туристские брюки из тонкого брезента были сухие.

– Вот! Я не утонула! – гордо подытожила Катя, постепенно возвращая себе уверенность, – Когда я в прошлом году в яму наступила, так быстро выскочила, так что даже носки не намокли. Только у меня тогда штаны с пропиткой были, они не так промокают, как эти.

Она снова подтянула сапоги, и тщательно расправила голенища сзади, чтобы подмоченные брюки больше не было видно, и пошла к берегу напрямик, а не вдоль камышей. Так было заметно короче, но глубже. Сначала Катя шла большими шагами, поднимая волну, но когда до краев осталась пара ладоней, она замедлила шаги, соразмеряя их с растущей глубиной. Впрочем, в самом глубоком месте ей все еще было не меньше ладони до края сапог. Дальше дно постепенно повышалось, и она снова пошла широкими шагами, не боясь зачерпнуть, хотя даже Мишка в своих болотниках здесь наверняка бы утонул, не говоря уже обо мне или Насте в простых сапогах.

Из лагеря прозвучал сигнал горниста, готовился большой пионерский костер. Нам с Настей надо было срочно возвращаться, и мы заторопились по косе к другому краю, где могли выйти, не залив сапоги. Впопыхах я немного зачерпнул, выбираясь с косы на берег, хотя Настя прошла чисто. Через три минуты мы были уже в лагере, и очень вовремя. Как раз началась линейка, во время которой нас в очередной раз пересчитали. Я стоял и думал о Катиных сапогах, благодаря которым моя мечта обрела законченную форму.

Я и сегодня прекрасно помню тот день, но каюсь, едва узнал бы Катю. Было седьмое мая 1988 года. Вроде бы Катя была из Балашихи.

12. ДАЧА, ЭТО – КРУТО!

К середине мая луж в нашем районе почти не осталось. Но погулять в резиновых сапогах по-прежнему очень хотелось. Вот только выйти в них в жару я бы ни за что не решился. Но к тому моменту родители начали ездить на дачу. “На дачу” – это было громко сказано: пока что там был только заросший бурьяном участок, на котором отец и дед только возвели крохотный сарайчик для инструмента. Когда мы туда приезжали, жили в двух палатках: в одной родители, в другой я с дедом. Дороги до участков тоже еще не было: приходилось оставлять машину на пригорке у деревни, и идти по тропинке до участка. Но было здорово! Тропинка шла вдоль канавы, по отвалам из серой глины, которые в мае еще не высохли, так что резиновые сапоги были нужны. К тому же в траве, как утверждали взрослые, было полно змей, так что без сапог в прямом смысле было некуда идти. Не удивительно, что дача мне понравилась!

Пока отец с дедом строили временный домик, мне поручили ответственное дело, спустить большую лужу в углу участка. Для этого нужно было прокопать канавку пару метров длиной и глубиной не меньше полуметра. По правде говоря, мне до сих пор жаль, что я так и не померил эту лужу. Судя камышам в середине, она была достаточно глубока, чтобы начерпать в сапоги. Но зайти далеко в нее мне не дали. Вместо этого я усердно копал канал от канавы до лужи, “на два штыка” , как сказал дедушка. Когда до лужи осталось совсем немного, дедушка сказал, что мне надо вылезти из канала и срыть оставшуюся перемычку. Я ответил, что сначала сделаю ее потоньше. Когда до воды осталось совсем чуть-чуть, “плотину” прорвало, и поток устремился прямо на мои сапоги. Течение было сильным, но через края сапог не перехлестывало. Лужа быстро мелела, в конце концов почти совсем ушла, осталось лишь немного воды между камышей. Я, конечно, пошел туда и сильно удивился, в иле на дне лужи сапоги вязли больше чем до середины! Если б в ней был прежний уровень, я бы точно залил, еще не дойдя до камышей. А теперь могу спокойно расхаживать по бывшей глубине!

В начале лета на дачах почти не было моих ровесников, но обследование окрестностей в сапогах и без того было достаточно увлекательным. Первой привлекла мое внимание канава вдоль всех дачных участков. Несмотря на внушительную глубину и ширину, воды в ней было немного, примерно по щиколотку или, максимум, до середины сапога. Однако, местами встречались аномалии, вроде вымоин или наносов ила. В таких ямах можно было залить даже мои высокие сапоги, или увязнуть по самый край голенища. После дачных участков канава постепенно становилась все глубже, уходя в заболоченный луг, и заканчивалась у заросшего озера на краю леса. Впрочем, далеко туда я не ходил, когда вода приближалась к краям сапог, я поворачивал обратно, стараясь не начерпать. Ведь мне надо было возвращаться к родителям, которым мои “лазания” не нравились. Не потому, что я мог промочить ноги или испачкаться, а потому, что они опасались, чтобы я не утонул в болоте.

Я и сам этого опасался, хоть ни разу и не видел настоящего болота. Любимым моим местом стала дорога к песчаному карьеру. После дождей она представляла собой череду луж глубиной “по щиколотку” до “по колено” . В последних сапоги помогали не всегда. Немного зачерпнув через край, я обычно искал другой путь через лужу, но когда заливал оба сапога, переставал осторожничать, и нарочно заходил в самое глубокое место. К моему удивлению, там редко было намного глубже! Мало-помалу я изучил почти лужи в округе и даже побродил вокруг пожарного пруда. С ним получилось не очень удачно, я поскользнулся на дне, которое круто уходило вниз и набрал полные сапоги. Впрочем, не впервой! Зато летом их очень быстро можно было высушить и уже через час вернуться чуть влажными сапогами, как будто ноги в них просто вспотели. Главное, что в сапогах можно и “нужно” было ходить даже в жару, то, что змеи в траве действительно встречались, было отличным оправданием.

13. СЕРЕЖА КАНАВИН

Его настоящую фамилию я не помню, но мы познакомились как раз на моей любимой дороге. Я как раз возвращался домой, а он ехал навстречу на велосипеде. В нерешительности он остановился перед первой большой лужей. Я стоял на другом берегу.

– Тут глубоко? – спросил он.

Я ткнул пальцем в середину своего сапога, лужа сегодня была уже мной измерена. Он проехал. Глубина была примерно в полколеса “Школьнику” . Он спокойно прошел бы там и пешком, хотя сапожки у него были не слишком высокие, голубые и плосконосые. По цвету, они были похожи на те, что были у меня в прошлом году, но заметно выше. Хотя, конечно, гораздо меньше моих новых.

– А в следующей глубоко?

– Сам померь! – предложил я.

Он положил велосипед и пошел пробовать глубину. Через три шага вода поднялась до середины сапога, пройдя примерно треть лужи, уровень достиг “бровки” , до края осталось не больше сантиметра. Пацан остановился и посмотрел на меня.

– А ты сам здесь ходил?

– Конечно!

– Не залил?

– Ни капельки! Смотри!

Я зашел на самую середину, и до края сапог осталось еще четыре пальца. Поднятые мной волны едва не залили ему сапоги, и он отступил в более мелкое место, после чего осторожно прошел по краю лужи, где было мельче, на противоположный берег. Я передумал идти домой, и мы пошли по другой дороге вглубь леса, где лужи были еще больше.

– Ты велик прям на дороге бросил, не боишься, что стырят? – спросил я.

Он быстро вернулся обратно, сел на велосипед и поехал прямо через лужу. От переднего колеса расходились волны, и оно почти полностью скрылось под водой, но дно было плотным и, несмотря на глубину, пацан успешно выехал на берег.

Сережа, как звали пацана, так расхрабрился, что смело поехал в следующую лужу. Она была еще глубже, но он проехал, не застрял, и не залил сапог. Мне в ней до краев не достало всего два пальца. Следующая оказалась мельче, а вот третью ему преодолеть не удалось, дно оказалось топким, колеса завязли, и он не доехал примерно треть до противоположной стороны. Воды там было чуть выше середины колеса, сапоги Сережа не залил, но до краев осталось не так уж много. Он осторожно слез с велосипеда и принялся выталкивать его к берегу. Не тут-то было! Колеса засосало, и ему пришлось тянуть изо всех сил. Увлекшись вытягиванием велика, Сережка черпанул одним сапогом, но все-таки вытолкал его на берег. Он тут поспешно стянул зачерпнувший сапог, как будто вода в нем была горячей и жгла ногу, но вылилось всего чуть-чуть. Я думал, что он залил сильнее.

– Ну что, залил? Какой раз сегодня?

– Что, какой раз? Первый! Я вообще раньше никогда сапог, не заливал!

– Что, правда, ни разу не черпал? Или только сегодня?

– Правда, ни разу! У нас и луж то возле дома почти нет? – как-то грустно сказал Сережа.

Я необычайно удивился его признанию. В нашем дворе считалось, что не черпают только последние трусы, которые в глубокие лужи никогда ни заходили.

– Ну, ничего, сейчас ты опять начерпаешь, когда обратно пойдешь! Тут, похоже, глубоко.

Я не прошел даже до середины лужи, а над водой остались только “бровки” сапог. Дно было немного мягкое, поэтому до последней полоски я заходить не стал, осторожно померив сапогом глубину впереди. Убедившись, что дальше еще глубже, повернул в сторону, выйдя на гребень скрытой в мутной воде колеи, где сперва мне было всего до середины сапога, я двинулся к Сергею. В самой глубокой части до края оставалась лишь последняя полоска.

Он внимательно наблюдал за моими похождениями, и, конечно, понимал, что обратно сухим ему не перейти.

– Переведи мой велик обратно, а я попробую по краю пройти, – сказал Сережа.

Я охотно согласился, взяв велосипед за руль, собрался идти обратно. Впрочем, промерять глубину велосипедом – не плохая идея. Нужно только знать, как соотносится диаметр колеса с высотой моего сапога. Приставив ногу к “Школьнику” , я понял, что предельная для моих сапог глубина соответствует двум пальцам от верхнего края обода. Я немного расстроился, мне казалось, что мои сапоги высотой ровно с колесо. Но пошел обратно прежним путем, по гребню колеи, а велосипед катил по самой колее. На середине полностью ушедшие в воду колеса велика, завязли в грязи, а над водой осталась только “бровка” сапога. Толкая велосипед, я конечно, зачерпнул. Тогда я переступил зачерпнувшим сапогом в более мелкое место, и попробовал приподнять велосипед. У меня получилось, но второй сапог ушел в глубину, и вода стала заливаться внутрь. Я вышел на другой берег, хлюпая сапогами. Сережку это зрелище привело в тихий ужас.

– Ты залил?

– Не, только зачерпнул мальца, – браво ответил я, стягивая сапог.

Воды из него вылилось совсем чуть-чуть. Второй залило сильнее, воды там было примерно по щиколотку, и он хлюпал особенно громко. Вылив из сапог воду, я принялся выжимать носки и стельки, стоя босиком на лежащих сапогах. Сережка понял, что ему тоже предстоит через это пройти.

Он медленно пошел вброд. С его стороны было мельче, и я поначалу думал, что он сможет пройти там, не залив. Но еще до середины лужи вода подступила к краю его сапог. Он зачем-то зажмурился, и сделал еще один шаг. Узенькая голубая полоска голенища скрылась под водой, и она полилась внутрь. Отступать стало некуда, и Сережка побрел через лужу, его сапоги совсем скрыло.

Я внимательно смотрел за глубиной, в самом глубоком месте ему было почти по колено. Выйдя на берег, Сережка повторил мою процедуру, а я зашел туда, где он “утонул” . Сапоги меня не подвели, воды было по “строчку” , и до края не доставало. Осторожно, чтобы не залить, я вышел на берег.

– Да, хорошая глубина тут, чуть не набрал! – сказал я.

– У меня выше сапоги есть! Я завтра в них гулять пойду! – сказал он.

– Я сегодня вечером домой уеду. А ты остаешься?

– Нет, я тоже домой. Тогда в следующую субботу! У меня те сапоги выше твоих. Они выше колена и красные! Вот! – уверенно сказал Сережа.

Я, конечно же, решил, что он врет. Все пацаны хвастались, что у них дома, на даче, на чердаке, на антресоли есть такие сапоги, в которых можно пройти самую глубокую лужу. В большинстве случаев это было обычное детское вранье. В день, когда обещавший должен был появиться в тех самых сапогах, их забирал “дедушка” , “старший брат” или кто-то еще.

Так что словам Сережки я не придал никакого значения. Но вслух ответил:

– Надевай их, и пойдем на следующей неделе канаву исследовать!

Сережка сказал “ага” , и укатил на велике. Я побрел к дому, думая о том, как объяснить мокрые сапоги и носки, если меня спросят родители. Но они почему-то не спросили, и врать не пришлось. Я так и поехал в город, ведь летом сырые носки и стельки никакого значения не имеют.

В следующие выходные я не был на даче, папина машина сломалась, и он потратил всю субботу на ремонт, так что на даче мы были только через две недели. Все это время стояла жаркая и сухая погода, но вопросов у родителей, почему на прогулку нужны сапоги, не было. Когда я добрался до лесной дороги, то был сильно разочарован, большая часть луж высохла, а в тех, что остались, в лучшем случае доходили до середины голенища. И это там, где раньше мои сапоги тонули! Пришлось возвращаться обратно, так и не найдя “настоящей” глубины.

Сережку я заметил еще издали. И его обувку тоже. Не заметить высоченные красные сапоги мог бы только слепой. Издали, мне показалось, что они выше моих чуть ни не на ладонь, потому, что они почти закрывали его коленки. На самом деле все оказалось не так огорчительно, Сережка был ниже меня на пол-головы, и ноги у него были куда короче, так что сапоги были выше всего на палец. Такие же я видел у Гали, но ей было 12, и она была ростом почти со взрослую, а на маленьком Сережке они выглядели огромными. Это меня расстроило. Ведь если ему повезет, он может найти место, где он пройдет, а я залью.

– А я думал, ты соврал про сапоги!

– Нет, их просто недавно из деревни забрали, они там не нужны были, в чулане пылились. Бабушке узки, а мама говорит, что они страшные.

– Какой у них размер?

Сережка поднял ногу, чтобы я мог прочитать.

– Тридцать восьмой! Так они ж с тебя свалятся!

– Не свалятся! – важно ответил он, – не такие уж они большие, просто высокие!

Я не стал спорить, и рассказал ему об обмелении луж на дороге. Сережка выслушал очень внимательно, но ни капли не расстроился.

– Ты про канаву говорил тогда, может, туда пойдем?

Я согласился, потому что ничего другого поблизости не было. Когда мы спустились в нее, воды там не было вообще, зато было полно жгучей крапивы и еще каких-то колючек.

– А где же вода? – спросил Сережка.

– Будет! – неуверенно сказал я, посильнее вдавливая каблук в мягкое дно. – Видишь, в следе уже вода, значит, дальше будет больше. Мы пойдем вниз по течению!

Действительно, через пару десятков метров стали появляться первые лужицы, между которыми тек маленький ручеек. Там, где к нашей канаве присоединилась еще одна, стало глубже, и мы немного потоптались на месте, по щиколотку увязая в иле. Впрочем, это была совершенно несерьезная для наших сапог глубина! Мы прошли уже почти вдоль всех участков, а воды в канаве было немногим больше, чем по щиколотку. На повороте, раньше были наносы ила, мне удавалось “засосаться” по самые края сапог, оказалось твердое дно. Но наши похождения были “обречены на успех” . За поворотом ручеек на дне канавы начал превращаться заросшую ряской запруду. Здесь было достаточно широко, чтобы идти не друг за другом, а каждому по своему пути. Глубина постепенно росла, и наши сапоги уже на две трети уходили в воду, когда мы подошли к трубе проложенной под дорогой. К сожалению, труба была слишком тонкой, чтобы пройти через нее, там можно было разве что проползти. Обследовав запруду, и удостоверившись, что для наших сапог она мелка, мы поднялись на дорогу и спустились с другой стороны. Тут вода с журчанием выливалась из трубы и вымыла приличную яму. Ее стоило померить. Я встал сбоку и стал аккуратно заходить в яму, а Сережка спустился ниже по течению, где было неглубоко. Дно резко шло вниз, и мне казалось, что там должно быть очень глубоко. На самом деле, я слишком осторожничал и далеко расставил ноги, из-за чего поскользнулся и едва не завалился в яму. Там оказалось не так уж глубоко – на пару сантиметров ниже сапога, и я бы не залил, если бы не попал под струю воды из трубы. А она полилась точно за голенище. Я тут же выскочил, но набрать успел изрядно, в сапоге захлюпало.

– Залил? – сочувственно спросил Сережка

– Ага! – я уже вылез из ямы, стянул правый сапог, и вылил из него воду. Положив его на берег, я снял мокрый носок, выжал и надел снова.

Сережка в это время обследовал яму. В самом глубоком месте вода на три пальца не доходила до краев его сапог. Он сиял от радости, и делился впечатлениями:

– В старых сапогах я бы тут утонул!

– Ежу понятно! – думал я, раздосадованный из-за того, что начерпал в мелком месте.

– Дальше пойдем?

Там, где раньше уже было глубоко и топко для моих сапог и приходилось поворачивать назад, теперь было ровное песчаное дно и от силы 10-15 см глубины. Было совершенно непонятно, куда делся слой засасывающего ила. Мы шли все дальше и дальше, и уже, казалось, сможем дойти до самого конца канавы, как вдруг песок стал мягким, и сапоги стали в нем вязнуть. Впрочем, если специально не стараться завязнуть, было не глубоко, от силы пол сапога. Впереди был небольшой зеленый островок с травой, а через несколько метров поперек канавы лежало бревно, которое немного задерживало воду, но на вид там было нисколько не глубже, чем в нашем месте. За ним уже виднелось озерцо, в котором канава заканчивалась.

Я решил, что травяной островок надежнее зыбкого песка и, смело, наступил на него. Трава неожиданно легко подалась, сапог без сопротивления ушел в черную жижу. Я дернулся обратно, но было уже поздно: черная илистая грязь полилась за голенище. Правый сапог тоже начал тонуть, пока я вытаскивал левый, но я все-таки не зачерпнул им. Сережка все видел, да и скрыть, что утонул, я не смог бы все равно – левая штанина выше сапога была в черном иле. Так что я просто вылил грязь из сапога, не снимая его.

– Не наступай на траву, утонешь! – предостерег я Сережку

Но он не внял предостережениям и подошел к другой стороне островка, которая все еще выглядела зеленой лужайкой. Под его ногой “лужайка” утонула, но он продолжил наступать на нее, пока правый сапог не погрузился по самый край.

– Дно нащупал? – спросил я

– Да. Дальше твердо!

В доказательство он приподнял другую ногу, и правый сапог ушел в грязь по самую бровку. Его поднятый сапог загибался под коленкой, Сережкины ноги были коротки для высоких голенищ. Немного постояв так, он вытянул правый, черный от ила сапог, на котором осталась лишь тоненькая красная полоска на самом верху голенища.

– Ты тут зачерпнешь! – сказал Сережка

– Нифига! Не зачерпну! – возмутился я, хотя и понимал, что мне тут будет глубоко. Но отступать было уже поздно.

Вскоре я стоял на его месте и мерил подмоченным, но еще не залитым грязью правым сапогом глубину. Когда илистая жижа поднялась до “бровки” сапога, я нащупал дно.

– Кажется, не зачерпну.

Я осторожно перенес вес на правую ногу. До края осталось пара миллиметров. Сережка с любопытством следил за моими замерами.

– А другую ногу можешь поднять?

– Могу!

Я начал приподнимать. Грязь была вровень с краем, но в тот момент, когда подошва левого сапога перестала опираться на дно, тонкая струйка потекла внутрь. Чтобы не залить, пришлось опереться на другую ногу.

– Ты черпаешь! – заметил Сережка.

– Сам вижу! – с досадой сказал я, вытягивая некогда коричневый, а теперь черный от ила сапог.

– Я глубже тебя зайти могу, и не залью! – хвастался он.

– Тогда давай, кто до бревна дойдет и не начерпает! – предложил я.

От бревна, лежащего поперек канавы, нас отделяло не больше десятка шагов, но впереди явно было топко. Сережка храбро, и тем не менее осторожно. Когда его сапоги увязли на две трети, он с трудом вытянул их и начал нащупывать менее топкий путь на середине. Я же пошел вдоль края канавы, надеясь, что там не так глубоко. Увы, очень скоро оба моих сапога засосало "по бровку", и твердого дна под ногами не было. Пока я вытаскивал еще не залитый грязью правый, левый утонул полностью, но, вроде нащупал дно. Сережка стоял ко мне спиной и еще не видел моего поражения. Он уже преодолел половину пути и еще ни разу не зачерпнул!

Мой сапог доверху залила грязь, но я не торопился вытаскивать его. Вылезти из густого ила без шума не удастся, и Сережка, конечно, заметит. Получится, что я проиграл! А так, может он сам завязнет, и будет ничья.

Однако дальше вышло гораздо круче. Один Сережкин сапог увяз на три четверти высоты, другим он нащупывал впереди менее топкое место. Наконец, ему это удалось, и он остановился, глубоко увязнув обоими сапогами в илистом дне, коварно прикрытом желтеньким песочком. Сапоги засосало крепко, и он стал помогать себе руками. Когда один сапог был вытащен, другой, конечно, завяз глубже, хотя до краев еще осталось примерно на два пальца. А до спасительного бревна — три-четыре шага, если обычных. А если больших, то всего два. И Сережка смело поставил ногу вперед. Высокий сапог без сопротивления ушел в глубину, и остановить его погружение Сережке удалось, лишь, когда нога выше колена ушла в грязь. Сапог теперь, наверняка, полный. Он потонул! Но вместо того, чтобы отступить, Сережка отчаянно рванулся к бревну, выдергивая еще не черпавший грязи сапог для решительного шага, увязая другой ногой еще глубже.

- Давай назад, потонешь! - крикнул я, но Сережка меня не слушал и рвался вперед.

Он выставил ногу в еще не залитом сапоге вперед и попробовал сделать еще шаг, но опоры впереди не было. Второй сапог без сопротивления погрузился по самый край в топь. Он начал было вытаскивать его, но увязшая нога пошла вниз, и Сережку засосало до бедра, второй сапог залило. Поняв, что терять нечего, он рванулся к бревну, но увяз «по самое не балуйся». Вытащить ноги он уже не мог, и с ужасом смотрел, как ил засасывает его по пояс.

- Помоги, я тону! - жалобно закричал он.

Я поспешил на помощь, однако, поняв, что могу завязнуть сам, вышел по берегу на бревно, протянул Сережке корягу. Он ухватился за нее, я тянул изо всех сил и вытащил незадачливого исследователя, но, увы, без сапог, они остались глубоко под слоем песка и ила. Сережка расплакался, перспектива возвращаться домой босиком его не устраивала. Я попытался нащупать его сапоги руками, но так и не смог дотянулся, хотя и сам залез в топь выше колена. Они словно растворились в черной жиже.
Ему пришлось возвращаться домой в носках, получить основательную взбучку от родителей, виновным во всем «назначили» меня, потому что я «специально» заманил Сережку в болото. Но это ведь было не так!

14. НАСТОЯЩЕЕ БОЛОТО

В свое первое лето на даче я от души налазился по лужам и канавам. Мои высокие сапоги регулярно черпали через край в канавах и пожарном пруду. В глубоких лужах с колеей от грузовиков тоже нередко оказывалось выше колен. Из-за “страшилок” про змей резиновые сапоги носили даже в жару. Доходило до смешного, на пруд дети шли в сапогах, а там снимали их и купались. Из-за этого волнующее чувство глубины изрядно притупилось, какой интерес ходить в сапогах по отмели, рядом с которой только что нырял?

Как выглядит настоящее болото, я имел весьма приблизительное понятие. Поначалу я предполагал, что это что-то вроде озера с камышами. По камышам я уже ходил возле небольшого озера у леса, куда впадала главная канава. Но для моих сапог там было глубоко: не хватало примерно три пальца высоты голенищ, чтобы спокойно бродить среди камышей. Аккуратно наступая на корни под водой, мне иногда удавалось забрести довольно далеко и не начерпать, заходить по-настоящему, на такую глубину не получалось. Рано или поздно нога соскальзывала со скользких корней, и сапоги тонули, до краев наполняясь прохладной коричневатой водой. После этого бродить по камышам становилось не так интересно, к тому же комаров там было полно, и кусали они беспощадно. Настоящее болото должно было выглядеть иначе. И я его вскоре нашел.

Между участками и дорогой был небольшой лесок, а за ним что-то похожее на обычный луг, вплотную подходящий к дороге. С нее он выглядел совершенно безобидно, и я бы ни за что не догадался, что это как раз то, что я ищу, если бы не одна случайность. Когда мы подъезжали к даче на машине, я увидел на “лугу” черные колеи, наполненные водой, которые шли от дороги к просеке и по ней дальше. Судя по их размеру, это был или трактор, или военный грузовик с большими “зубчатыми” колесами, и перепахал он там все очень основательно. Видимо, застрял, но потом выехал или вытащили! Разумеется, мне хотелось посмотреть на это место поближе, и как только выдалось свободное время, я направился к просеке.

Там даже была тропинка, рядом с которой на просеке отпечатались следы трактора с широкими “болотными” гусеницами. Видимо, он и вытащил застрявший грузовик. Я же вышел как раз к началу его колеи. Впрочем, само место, где грузовик застрял, было заглажено бульдозером и походило на длинный черный прямоугольник посреди зеленой травы. Справа и слева были густые колючие кусты, а тропинка исчезала в черной грязи. Дальше следов не было, видимо, никто не решался пройти здесь уже несколько дней. Что же, я буду первым.

После случая с Сережкой, потерявшего сапоги в канаве, я стал намного осторожнее, и сначала прощупывал место палкой. Оказалось, что глубоко только по краям, да и там не намного глубже сапог. В середине можно было пройти! Мои сапоги увязали почти до краев, но дальше было твердое дно, по которому я спокойно перешел топкое место и вышел на “луг” . Под моими ногами он колыхался, как батут, и сквозь траву проступала вода, но было вполне проходимо, если не наступать в ямки между кочками, там метровая палка уходила вглубь почти целиком. Глубоко было и в колее от грузовика, там я пытался померить сапогом, но дна не достал. Вдоволь нагулявшись по болоту, я снова вернулся к “засаде” , и перешел ее обратно, наступая точно в свои следы. Конечно, я знал, что так будет глубже, но мои сапоги снова меня не подвели, в самом глубоком месте торфяная жижа не доставала даже “бровки” , а в других местах было еще мельче.

Оборзев от такой удачи, я решил попробовать пройти от середины к кустам. Палка ушла в топь полностью, но я все равно решил померить сапогом. Когда он ушел в топь почти целиком, я почувствовал, что нога во что-то уперлась, можно пройти! Но, как только я попробовал сделать еще шаг, нога провалилась в жижу полностью. Другой сапог тоже скользнул вперед, на глубокое место, и я сел в торфяную жижу на попу, упершись в грязь руками. С перепуга вылез очень быстро, торфяная жижа держала не сильно, но сапоги были полны ей до краев, а штаны вымокли до трусов. Вот это называется “померил” !

Возвращаться домой в таком виде мне не хотелось, вернулся по тропинке немного назад к яме с чистой водой. Сначала я зашел туда по края сапог, потом подумал, и зашел дальше, вода поднялась до трусов, постояв немного, пошел в самую глубину, где было почти по пояс. Отмыл штаны, вышел на мелководье, снял и прополоскал сапоги и носки. Вода в яме замутилась. Обувшись, я хлюпая сапогами вышел на тропинку, шерстяные носки и стельки отжать насухо я не смог.

– Надо бы пойти посидеть на солнышке, подсушиться, – подумал я

Но, почему-то пошел обратно к болоту, где аккуратно перешел топкое место, и встал на высокой кочке. Тонкие треники высохли буквально за пару минут, а черная грязь на коричневых сапогах засохла, оставив разводы до самых краев.

На дачах у пацанов был определенный шик, резиновые сапоги обязательно должны были грязные. В чистых ходят только девчонки! Лучше всего, чтобы на голенищах остались отметины у самого края. Причем не такие, которые получаются, когда идешь по грязной дороге, и сапоги трутся друг о дружку, а настоящие, свидетельствующие о том, что ты действительно залезал по самые края! На моих сапогах были именно такие!

Пока я любовался своими сапогами, на болоте появились люди. Две девочки шли через болото к просеке напрямик. Через несколько минут они будут здесь! И я буду показывать им путь через болото! То, о чем я мечтал!

Когда они подошли ближе, выяснилось, что девочки гораздо старше меня. Младшей на вид было лет 11-12, старшей – 15-16. У них были сапоги песочного цвета, с “плетенками” спереди. Я уже знал, что такие немного выше моих. Старшая была одета по-походному, в штормовку и брюки, младшая же была в коротком платье, а куртку она сняла, и положила на бидон с земляникой, идти по болоту было жарко, а комаров на открытом месте сдувало ветром. Я сразу заметил, что у старшей девочки одна штанина была мокрая выше сапога, видимо, наступила мимо кочки в болоте.

– Лариска, ты опять провалилась? – спросила младшая, посмотрев на хлюпающий сапог подруги.

– Один раз, в начале. Послушалась тебя, и вот, вместе с тобой вляпались! Что там дальше?

Младшая шла первой и только увидела меня и топкое место впереди.

– Кажется, придется обходить! Тут совсем болото!

– А я тут прошел! – гордо сказал я, – и вы пройдете, у вас сапоги высокие!

Девчонки с недоверием посмотрели на меня и мои грязные сапоги, мои штаны были сухие, и ничем не выдавали то, что минут пятнадцать назад я провалился почти по пояс. На вид топь выглядела непроходимой, но мои следы в ней шли от берега до берега.

– А ты не обманываешь? Хочешь, чтобы мы провалились, да?

– Вот еще! – обиделся я, – смотрите!

И пошел прямо через топь, нарочно небрежно наступая и утопая сапогами как можно глубже, зная, что не зачерпну через край. Когда я дошел до середины, то решил обернуться и подразнить их.

– Ну что, идете, или боитесь?

– Не боимся! – за двоих ответила младшая, но старшая пошла первой.

Я гордо показывал им путь, наблюдая, как старшая наступает в мои следы и на ее сапогах появляются грязные отметины. Когда я вышел на берег, старшая преодолела уже почти весь путь, а младшая стояла посередине, утопая обоими сапогами почти по самые края в черной торфяной жиже.

– Смотри, а тут сбоку тоже следы! – указав на место, где я потонул.

Я сначала хотел промолчать, но потом решил не обманывать девочек.

– Там глубоко, не ходи, я там полные сапоги набрал!

– А я не наберу! Я легкая и в болоте не проваливаюсь!

– Анька, куда тебя несет! Утонешь там и ягоды рассыплешь! – прикрикнула на нее старшая.

– Не утону! У меня сапоги высокие! – она замешкалась, но все же поставила бидончик с ягодами в грязь, притопив его до половины, чтоб не опрокинулся. Затем она посмотрела на меня и сказала:

– Врешь ты все, что там глубоко! Если б ты провалился, у тебя бы штаны грязные были! А у тебя чистые! Просто не хочешь, чтобы я по твоим следам ходила! Ну и не надо! Я рядом пойду! Смотри!

Я смотрел. Она сделала два шага, а затем все произошло в точности как со мной, и даже еще быстрее. Один сапог Ани утонул, она попыталась переступить, второй тоже скользнул в глубокую колею, и она села на попу в грязь точно так же, как и я. К моему удивлению, это ее ничуть не напугало и не расстроило. Аня тут же вылезла на мелкое место, хлюпая полными сапогами торфяной жижи. Ее светлое платье тоже запачкалось.

– Ну что, долазилась? – злорадно поинтересовалась старшая, – Вечно тебя в грязь тянет! Так и пойдешь, как чучундра?

Вид у младшей и, правда, был жалкий. Платье в грязи, ноги тоже, и еще полные сапоги черной жижи. И стоит в самой середине, где почти по колено, держа в руках бидончик с земляникой.

– Здесь рядом есть яма с чистой водой, там можно отмыться, – важно сказал я.

Младшая девочка вылила грязь из сапог, поочередно согнув ноги в коленях и, хлюпая ими, пошла к тропинке. Я показал им дорогу к яме, где муть, поднятая мной, уже почти осела. Аня сначала вошла в воду на три четверти высоты сапог, смыла с них черную грязь, потом попыталась помыть ноги, но, поняв, что грязь стекает внутрь, она, как и я немногим раньше, забрела выше колена, залив полные сапоги. Немного погодя она зашла еще глубже, намочив подол короткого платья, и принялась отстирывать грязь. Через две минуты ничто уже не выдавало, что она провалилась в болото.

Аня вышла на берег, сняла сапоги и смешные разноцветные носочки, а потом зашла в воду уже босиком, чтобы окончательно их прополоскать. Ее старшая сестра не удержалась, и тоже зашла в воду. Правда, не глубоко, только чтобы смыть с сапог грязь. Что сказать – девчонки! Они же не понимают, что грязные сапоги гораздо круче чистых! Тогда я не решился пойти за ними, и не узнал, где их дача (девчонки были явно городские), но с Аней я встретился еще раз примерно через три месяца.

15. ЗЫБУЧИЙ ПЕСОК

Тем летом после долгой засухи начались дожди. И первый настоящий ливень был настолько сильным, что по земле, неслись целые потоки воды. Канавы были полны до краев, а перешеек с маленькой трубой полностью размыло. О том, чтобы пройти в сапогах, даже и речи не было, воды – метра два. Но ливень бушевал не долго, вскоре он начал стихать, затем и вовсе прекратился. Я отправился гулять, разумеется, в сапогах. Тропинка привела меня к пруду, уровень которого ощутимо поднялся. Пусть не на два метра, как в канаве, но на полметра точно. С холма, на котором стояла деревня, лился целый водопад. На дороге, образовалась огромная лужа, которая переливалась через край насыпи и стекала в пруд. Лужу я, конечно, исследовал. Прошел в сапогах почти везде, кроме маленького участка с краю, но заливать не стал.

Вместо этого, я помог воде пробить дыру в насыпи и спустился вниз, где образовался огромный песчаный конус. Песок в намытом конусе был очень странный, он немного проминался под сапогами, и за мной оставались мокрые следы. Возле воды песок стал еще мягче, и сапоги уходили в него по щиколотку, но мне захотелось «засосаться» поглубже.

Это оказалось легче легкого, переминаясь с ноги на ногу, я смотрел на уходящие в песок голенища. Когда меня засосало по бровки сапог, я решил вылезти, но куда там! Казалось, что ноги залиты цементом, Я уже хотел вылезти из сапог, и вытаскивать их руками, но вдруг понял, что надо делать. Если попытаться немного пошевелить пяткой, то песок опять становится текучим, и сапог потихоньку, но поддается, вполне можно вылезти.

К пруду подтянулись еще мальчишки, и процесс «засасывания» пришлось повторять. Никому из пацанов, даже кто был старше и сильнее, не удалось завязнув глубоко и не оставить сапоги в песке. Мой секрет они так и не раскрыли. Жаль, только, что после того, как водопад сверху прекратился, зыбучий песок стал обыкновенным и твердым.

16. ПЛОТ

Лето закончилось. За это время на дачу сделали дорогу, провели электричество, а отец с дедом успели соорудить временный домик. Как раз вовремя, спать в палатке стало уже холодно. Количество дачников к осени сильно поубавилось, а школьники и вовсе почти перестали ездить. Родители все больше привлекали меня к труду на даче, и времени для похождений оставалось мало. Но все-таки время оставалось.

В тот раз я был на берегу пожарного пруда и катался на плоту. Летом вдоволь покататься на нем было невозможно, количество желающих было слишком велико. А теперь я был один и мог кататься сколько угодно. Плот состоял из двери от сарая и трех бревен, среднее было самое длинное и толстое, крайние — короче и тоньше. Летом он легко выдерживал троих, но сейчас даже под моим весом дверь почти касалась воды. В сапогах я легко взобрался на него, и, отталкиваясь от дна шестом, ушел в плавание. Пруд тогда еще был довольно большой и глубокий, но с отмелью на середине, глубиной по колено. Но разглядеть ее было сложно. Благодаря необычной конструкции, плот можно было разогнать очень сильно, и я старался, как мог. И в результате с полного хода наскочил на мель. Плот затормозил плавно, сев на мель так, что сдвинуть его я не смог.

Перепробовав все варианты, и едва не свалившись в воду, я уже почти отчаялся столкнуть его с мели. Погода была уже совсем холодная, по ночам даже заморозки, и заливать сапоги мне совсем не хотелось. Единственная надежда сняться с мели, это сойти с плота и попробовать подтолкнуть его шестом, как рычагом. В том месте, где застрял плот, вода на ладонь не доходила до краев сапог, зачерпнуть, можно было не опасаться. Шест был толстый и крепкий, и мой план удался, в несколько приемов мне удалось столкнуть плот с мели. Но когда я снова забрался на него, он опять застрял. Пришлось опять становиться в воду и пихать плот шестом. Он сдвигался без большого усилия, но когда я опять залез на него снова намертво сел на мель. Поэтому я снова слез в воду, и оттолкнул плот сильнее. На этот раз слишком сильно. Попытавшись догнать его, я едва не залил сапоги, дно резко шло вниз, пока я размахивал шестом, пытаясь остановить уплывающий плот, он успел отплыть слишком далеко.

- Вот так попал, - подумал я, потому, что знал, что вокруг мели глубина была по шею.

Купаться мне не хотелось, звать на помощь было некого. Походив по отмели взад-вперед, я попытался найти проход к берегу, но бесполезно. Уйти с мели можно было лишь на пару шагов, дальше глубина была выше сапог, а там, куда можно было дотянуться шестом, было бы по пояс. Даже в сухих сапогах стоять было холодно, а уж лезть по пояс в воду... Я все еще надеялся на чудо, и оно произошло!

Потому что у пруда появилась Аня с собакой. Та самая девочка, что на моих глазах провалилась в болото летом. И на ней были те же высокие бежевые сапоги! Оказалось, что она все видела, и пошла к тому месту, куда доплыл «убежавший» плот. Его удачно прибило между зарослями осоки. В своих высоких сапогах Аня дошла до него, не рискуя зачерпнуть, но толкать плот было нечем, единственный шест был у меня. До берега было метров 15, и я решил метнуть шест, как копье. Прицелился я хорошо, но шест был тяжелым и немного кривым, так что после приводнения он поплыл в сторону, и застрял в зарослях осоки в паре метров от плота.

Аня попыталась дойти до него, но там оказалось слишком глубоко, еще на полпути до края сапог осталось не больше сантиметра. Она осторожно, чтобы не зачерпнуть, вышла на более мелкое место и подтолкнула плот так, чтобы среднее, длинное бревно почти дотянулось до шеста. После этого она забралась на него и подгребла поближе, но дотянуться до шеста, не сходя в воду, у нее все равно не получалось. Аня долго нащупывала сапогом, куда наступить, но какая там глубина, мне из-за плота видно не было. Понятно было лишь, что она старается не залить сапоги.

Вскоре она достала шест и медленно доплыла до меня. Я залез на плот и отошел по среднему бревну подальше, чтобы легче сняться с мели, и мы благополучно доплыли до берега. Ее собака встретила нас радостным лаем, и только тут я заметил, что Аня все-таки зачерпнула, когда доставала шест. Брючина чуть выше правого сапога была мокрой, а когда она вышла на берег, стало слышно, что девочка не просто зачерпнула, а залила, в правом сапоге хлюпало. Я помог ей снять сапог, вылить из него воду (ее было совсем немного) и выжать носки и стельки (брючину она отжала сама). Погода была слишком холодной, чтобы гулять с мокрыми ногами, и Аня заторопилась к дому, а я к себе. Я даже не поблагодарил ее за чудесное спасение! И ее ведь наверняка отругали дома за мокрый сапог.

Так что если, Аня, ты случайно прочтешь эту историю, прости меня за то, что не поблагодарил и не заступился за тебя тогда!

17. ВСЕ ВЫШЕ И ВЫШЕ

Осень была дождливой и холодной, но таких огромных луж, как весной, больше не было. Моим любимым местом стал пустырь за школьным стадионом, где весной напротив отсутствующей секции забора разливался «Северный Ледовитый Океан», в котором тонули любые сапоги. Осенью он для нас с Андрейкой меня интереса не представлял, в самом глубоком месте было сантиметров на 10 ниже сапог. Но лужу решили засыпать. Привезли несколько самосвалов земли и разровняли бульдозером. На вид получилось ровно и без лужи. А на самом деле, получилось отличное «бучило», в котором даже наших высоких сапог местами не хватало.

Мы с Андрейкой первые открыли это место, а на следующий день на большой перемене уже два десятка младших школьников «играли в мышку» за школой. Как все детские игры, она была на редкость дурацкой. Надо было залезть поглубже и «покачать» сапогами, приговаривая: «мышка-мышка засоси, больше хлеба не проси». «Мышка» засасывала отлично. Кое-кто из малышей так и не мог вытащить сапоги, и со слезами шлепал в носках по грязи обратно. Мы с Андрейкой сапог не потеряли, но слегка запачкали брюки и даже начерпали, с одного края грязь была очень густой и такой глубокой, что даже наши высокие сапоги тонули в ней выше краев. Потом наши следы заполнила вода, и пройти обратно, не зачерпнув, стало невозможно. Вся ватага нанесла в школу столько грязи, что на следующий день нам запретили выходить на большой перемене из здания. Жаль. Ведь мы так надеялись завлечь кого-нибудь еще в наши похождения!

Примерно в это же время был сбор макулатуры, которую складывали в школьном подвале. Среди пачек старых газет, журналов, картонных коробок было множество исписанных больших 96-листовых тетрадей в клеенчатых переплетах, которыми любили пользоваться старшеклассники. Мне досталась работа по подготовке этих тетрадей к сдаче в макулатуру, надо было отрывать обложки. Большинство из них были точно такого же коричневого цвета, как мои сапоги. Более того, если свернуть оторванную обложку в кольцо, то диаметр этого кольца примерно соответствовал голенищу. Понятно, какая идея пришла мне в голову?

Я отобрал для себя десяток самых целых обложек без дырок. Дома я замочил их в ванной, чтобы отделить клеенку от бумаги, а потом сушил, разложив на кровати. К приходу родителей у меня в тумбочке было полно материала для «наращивания» сапог. Клеил я на следующий день строительной липкой лентой, которую нашел в ящике инструментов у отца. Результат получился неплохой — 55 см, примерно две ладони выше коленей. Оставалось только устроить проверку, пока лужи еще совсем не замерзли.

Чтобы не привлекать внимания, я завернул надставки внутрь сапог и отправился к луже между заборами, там глубоко и не видно из домов. Воды было не так много, как весной, но в длину она почти не уменьшилась. Я расправил надставку, и пошел по пути, по которому уже ходил весной с Настей. Только теперь дно там было твердое, а глубина, всего на треть основного сапога. Впрочем, после островка дно постепенно пошло вниз, к середине лужи без надставок я бы уже зачерпнул через край. А так мне удалось пройти еще десяток шагов, прежде чем над водой остался последний сантиметр. На улице было около нуля, и черпать мне не хотелось. Но и отступать, пройдя почти две трети пути — тоже. Я старательно выискивал любую возможность обойти глубокую часть, но, все-таки зачерпнул правым сапогом.

«Что, пацан, коротки сапожки?» - только тут я заметил, что за мной с крыльца еще не открытого детского сада пристально наблюдает дед-сторож. Я смутился, но попытался не подавать виду. Впрочем, отпираться было бесполезно, он все видел, да и деваться было некуда, я залез на самую глубину, и надставки моих сапог лишь на пару сантиметров торчали из воды.

- Не, сапоги высокие, но тут даже для них глубоко!

- Сам склеил? - спросил дед.

- Да! - с гордостью ответил я.

- Не пройдешь тут, парень! Лучше дуй домой, пока не промок!

Дед был доброжелателен и нисколько не пытался меня ругать или стыдить.

- Я еще вдоль забора не пробовал, может пройду.

- Ну, попробуй, раз тебе неймется!

Возле забора тоже было глубоко. После одного шага до края остались считанные миллиметры, а пока я нащупывал дно правым сапогом, в левый через край потекла вода. Я, конечно, переступил на место помельче, но все равно залил. Из-за холодной погоды пришлось возвращаться, в мороз с мокрыми ногами не погуляешь. Но я твердо решил, что пройду эту лужу, и не зачерпну! Поэтому я должен был сделать себе самые высокие сапоги, такие, как я видел на речке у Кати.

С надставками из тетрадок это не получалось, а вот когда я нашел дома укрывную ленту для грядок, то понял, это именно то, что нужно! Это была свернутая в рулон черная полиэтиленовая пленка из двух слоев. Если не разрезать ее, получалась как раз труба подходящей для бедра окружности. Новая конструкция на вид получилась отличной. Я специально обрезал верх наискось, чтобы наружный край был выше, как у Катиных сапог.

Не помню почему, но я не сказал Андрею про свои эксперименты, и снова пошел штурмовать не покорившуюся глубину. Мороз отступил, снова потеплело и пошли дожди. Конечно, в конце октября уже было слишком холодно, но я твердо решил, что все равно пойду вперед, даже если залью. Я зашел в промежуток между заборами, раскатал голенища доверху, и пошел через лужу. После островка глубина была до краев сапог, потом выше колена, потом до середины бедра (в этом месте с надставками из тетрадочных обложек я зачерпнул), потом всего на ладонь до внутреннего края... А затем снова стало мельче! Напрасно я искал более глубокое место. Мои «болотники» легко справились с этой лужей. Жаль, что деда-сторожа не было, я бы показал ему, как я прошел тут, и ни капельки не зачерпнул.

После такого успеха меня потянуло продолжить похождения, тем более, что от бойлерной тянулась новая траншея, трубы в которую еще не положили. Глубиной она была метра полтора-два, но воды было меньше середины сапога без надставки, поэтому я пошел дальше. На повороте траншеи было расширение, и лежало бетонное кольцо-колодец. Рядом с ним было гораздо глубже, просто в сапогах я бы тут зачерпнул, уровень воды был немного выше колена. К тому же возле трубы глина на дне была мягкой, и сапоги немного засасывало. Но и это препятствие меня не остановило, и я двинулся до следующего «колодца».

Возле него было тоже по колено, а вот дальше стенка траншеи обрушилась, и получился глинистый оползень до самого верха. Когда я попытался по нему подняться, то сразу увяз выше колена. Карабкаться вверх так было слишком трудно, я с трудом вылез из глины, залез на кольцо, и перепрыгнул с него наверх. Встав наверху напротив оползня, я, конечно, смело шагнул вниз. Нога ушла в глину выше колена, но я сделал еще шаг, и увяз другой до середины бедра.

Сначала меня это даже обрадовало, потому, что в такую глубокую грязь в этих сапогах я еще ни разу не залезал, но, пока я тащил из глины левую ногу, правая потихоньку шла вниз. Когда я вытянул левый сапог, до края правого осталось всего три пальца, но, когда я начал вытаскивать его, левый сапог ушел в глину полностью, из грязи торчала только наружная часть голенища, которая была выше. Я точно знал, что впереди не так глубоко, потому, что до моих следов оставалось всего пару шагов, но здесь оползень был выше. К тому же, когда я вытаскивал правую ногу, надставка, облепленная тяжелой глиной, слезла вниз, и пришлось ее подтягивать перед следующим шагом.

Левый сапог утонул полностью, и мокрая глина пачкала мои школьные брюки, но я надеялся, что следующий шаг будет уже в мелкое место. И ошибся, увязнув «по самые не балуйся» обеими ногами и так крепко, что едва мог пошевелиться. Только начав вытаскивать одну ногу, я почувствовал, что грязь насквозь промочила мои штаны и вода начинает просачиваться за голенище. Хорошо, что бетонный колодец был уже рядом, и я уцепился за торчащую арматуру, стараясь подтянуться и не утонуть глубже сапог. Из грязи я вылез, но вот надставки сапог сползли, и я перемазал штаны и даже куртку рыжей глиной.

В таком виде домой идти было нельзя, и я решил, несмотря на холод, попробовать отмыть хотя бы куртку и надставки сапог. Увы, я снова недооценил коварство глины, зайдя в лужу возле колодца выше колена, я так увяз в мягком дне, что никак не мог вытащить сапоги, после того, как отмыл надставленную часть. А когда стал помогать руками, склейка на липкой ленте не выдержала, и внутрь потекла вода. Мои «болотники» оказались недостаточно прочными для таких испытаний. Пришлось оторвать надставки окончательно и шлепать домой в мокрых сапогах вокруг стройки, между заборами мне было не пройти.

18. АНТИКЛЕРИКАЛЬНАЯ

Новая весна наступила рано. Уже в середине марта появились большие лужи, и можно было надевать сапоги в школу. Вот только Андрею не повезло, его бывалые зеленые «с корабликом» стали ему малы. Он не мог их натянуть даже с простыми носками! В школу он ходил в зимних «дутиках» с резиновой галошей. В них можно было зайти только по щиколотку, выше они промокали. Его это очень расстраивало, но новых резиновых сапог ему не покупали.

Я за год тоже подрос, и мои сапоги уже не были мне так велики, нога выросла на два размера, и теперь со стельками и толстыми носками они сидели очень плотно. Не повезло так же Вовке. Он тоже вырос из своих высоких красных сапог, и вместо них ему купили новые зеленые, но, несмотря на 41-й размер обуви и почти метр семьдесят роста, высотой сапожки были едва выше щиколотки. Для пацана это было позором, он перестал ходить с нами, и делал вид, что ему совсем не интересно мерить лужи.

Впрочем, луж в округе значительно поубавилось. Дорожки исправили, проложили водосточные канавки, и до школы можно было дойти, не замочив ног. Если, конечно, не сходить с дорожки. Потому, что в канавках воды было достаточно, чтобы обладатели коротких сапог черпали через край. Газоны тоже еще не были готовы, и грязи хватало, чтобы на весенних каникулах устроить настоящее испытание.

Андрей теперь заходил ко мне, переобувался в «мамины» сапоги (такие же, как мои) и мы вместе отправлялись месить грязь и мерить лужи. Глубоко грязь оттаять еще не успела, а вот лужи приличной глубины уже встречались, особенно в глубоких колеях возле стройплощадок. Как раз на Пасху мы с ним отправились на поле за стройкой, искать лужи поинтересней. Те, что уже оттаяли, были мелковаты для наших сапог, а в траншеях для труб и кабелей палка в рост высотой уходила полностью. Померять «с ручками» никому не хотелось, а найти место, где можно побродить «на грани» так и не получилось.

Так мы дошли до края поля, где с другой стороны дороги стояла церковь, а за ней еще оставались деревенские дома. Мы бывали там осенью, и отлично запомнили траншею вдоль дороги, подготовленную для каких-то больших труб. Прямо напротив церкви в ней была странная бетонная конструкция вроде коробки, по которой можно было перебраться на другую сторону. Сейчас же траншея до краев была заполнена мутной водой, и она даже выливалась на дорогу. С другой стороны, вдоль церковного забора стояла целая очередь людей с куличами и пасхальными яйцами.

Тогда мы еще не особенно стеснялись лазить по лужам при посторонних, поэтому возле траншеи мы стали вспоминать, где находится та бетонная коробка, по стенкам которой можно перебраться. В мутной воде ее не было видно. Впрочем, Андрейка что-то разглядел, примерился и прыгнул прямо в траншею. Это видело множество народу. Теперь он стоял в полутора метрах от берега, и ему было всего по щиколотку. Подняв голову, он посмотрел на макушку церкви, и пошел вперед, по щиколотку в воде на самой середине огромной траншеи, глубина которой была не меньше двух метров, а ширина, наверное, все пять.

Сделав несколько шагов, он снова прыгнул, и вышел на дорогу с другой стороны. Как я не напрягал глаза, но различить под водой ту штуковину я не смог, а показать, что струсил, мне не хотелось. Андрюшка стоял на том месте, где вышел. Я прыгнул наугад, и плюхнулся по грудь в ледяную воду. Кое-как, хватаясь за края траншеи, я вылез на свой берег. Было холодно, и мне сразу пришлось идти домой. Андрей меня догнал только у подъезда, на обратном пути ему пришлось обходить траншею кругом. Он рассказал мне, что люди там кричали «чудо!» и еще что-то, истово крестились, но я был уверен, что он все врет.

Только спустя много лет я смог представить себе, что именно видели люди у церкви тогда, и понял, что он не врал!

Взгляните с другой стороны. Два пацана в высоких сапогах шляются по полю, меряя лужи на виду у прихожан, выстроившихся в очередь на асфальтовой дорожке рядом с церковью. Потом один из пацанов, полненький, белокожий и кудрявый смотрит на крест и идет по поверхности воды. Другой, смуглый и чернявый, наступает за ним следом и чуть не с головой уходит в воду!

Позже Андрей сказал, что еще осенью заметил, что бетонная коробка, по стенке которой можно было перебраться, стоит ровно так, что идя по ней, крест видишь через ярус колокольни. Я обиделся, что он мне этого не сказал, но ведь тогда бы никакого «чуда» не было!

19. ИДЕАЛЬНАЯ ГРЯЗЬ

Время грязи наступило через неделю. К сапогам, у меня теперь были болоньевые «лыжные» штаны на синтепоне, которые мне очень нравились. Когда я заправлял их в сапоги, хлопающие по ногам голенища, плотно обтягивали их, точно так же, как когда-то у Насти. А еще с этих штанов легко смывались брызги грязи, они не промокали под дождем и были очень теплые. Чтобы правильно надеть сапоги с ними, приходилось использовать две пары носков. Шерстяные одевались на босую ногу, поверх них штанина, а чтобы она не заворачивалась вверх, когда надеваешь сапог, одевался второй, тонкий носок, который ее придерживал.
Началась четвертая четверть. После школы я пришел домой и, глядя в окно, понял, что произошли большие изменения. Пока мы были в школе, бульдозер разровнял поле с кучами земли за стройплощадкой, где мы с Андрейкой годом раньше месили грязь, увязая порой глубже сапог. Я расстроился, потому, как собирался туда сходить, но в этот момент позвонили в дверь.

Это был Андрей, и он просто светился от радости. У него на ногах были настоящие черные «строительные» сапоги, которые доходили ему до середины коленки! Оказывается, его отец на работе получал спецодежду, и взял специально ему пару, самого маленького, 40 или 41-го размера, уже не помню точно. С разрешения Андрейки я тоже их померил, сапоги были выше моих на три пальца. Обидно мне не было, теперь глубину сначала будет мерить он! Потому, что когда мы были в одинаковых сапогах, обычно первым мерил я, и проваливался чаще.

Разумеется, я тут же предложил их испытать. Андрейка с радостью согласился, и через пять минут мы выбежали во двор и двинулись на поле за стройкой. Разумеется, перемеряли все лужи по дороге. Глубоких среди них не оказалось. Поле нас тоже расстроило, мокрая красная глина оказалась плотной, и глубже, чем по щиколотку, сапоги в ней не вязли. По средине поля было какое-то новое строение, к которому шла дорожка из досок-горбылей, уложенных прямо в грязь. Мы пошли по ней, и примерно на середине нам навстречу вышли две женщины в строительных спецовках и сапогах.

Когда они подошли ближе, я решил уступить им дорогу, и сошел с доски, тут же увязнув почти по «бровки», до краев осталось всего пара сантиметров. Андрей, увидев такое, тоже сошел с дорожки, и увяз на три четверти высоты сапог. Сделав несколько шагов, он нашел место еще глубже, где высокие голенища лишь на три пальца возвышались над глинистым месивом. Грязь оказалась идеальной, не слишком жидкой, и не слишком густой. Она не текла, но и не рассыпалась комками. Ноги, конечно, засасывало, но вытаскивать их было не слишком тяжело.

Две женщины, шедшие навстречу (наверное, штукатуры) были изрядно выпивши. Одна из них была крупного сложения и, видимо, более трезвой, поскольку тут же постаралась нас отругать.

- Пацаны, куда вас черт несет! Тут наш Петрович чуть сапоги не потерял, и вы туда же лезете!

Андрей к тому моменту вышел на более мелкое место, а я, наоборот, встал рядом с его последними следами, и утонул по самые края сапог. Из-за моих лыжных штанов их почти не было видно, поэтому следующее замечание касалось уже меня.

- У твоего дружка хоть сапоги высокие, а ты, куда за ним полез? Набрал уже, поди, полные? Мать тебя дома выдерет!

Я обиделся на ее несправедливые слова, и вытащил сапог из грязи, чтобы продемонстрировать, что ничего не набрал, и даже не заляпал в глине «отстрочку», и сказать, что сами они «набрались». В это время другая тетка, невысокая и худенькая, потеряла равновесие и шагнула прямо в грязь. Конечно, она была в сапогах, но голенища их были отвернуты вниз примерно на ладонь. Короче, в глину они ушли полностью. Раздражение толстухи теперь переключилось на подругу. Упасть ей она не дала, и силой выволокла из грязи, правда в одном сапоге.

- Нажралась, как свинья, стоять не можешь! Я тебя на себе не потащу! Пацаны, достаньте ее сапог!

Мы с Андрюшкой с радостью влезли в глиняное месиво с другой стороны дорожки, достали утонувший сапог, и даже вытрясли из него грязь. Когда тетки, шатаясь, удалились, мы продолжили наши похождения.

Грязь была идеальной, а глубина почти одинаковой на всем поле. В большинстве мест мне было по края сапог, иногда чуть меньше. Лишь пару раз Андрей находил места, где было глубже, но и там его новые сапоги торчали из глины на пару сантиметров. Мне в этих местах было чуть глубже сапог, но выручали лыжные штаны, они не давали грязи заливаться через край. Мы исходили поле вдоль и поперек, так и не завязнув. Под слоем вязкой глины везде было вполне твердое дно. В конце концов, мы оказались у бойлерной, щели в стенах которой, похоже, замазывали цементом встреченные нами тетки. Возле закрытой на висячий замок двери была лужа, но в ней было даже мельче, чем в других местах. Но если приглядеться, за лужей выровненная бульдозером грязь, словно немного прогнулась. Андрей пошел туда, и очень скоро нашел место, где его сапоги увязли по самые края.

- Смотри, какая глубина! Ты сюда не ходи!

Лужу в ямке он пересек с заметным запасом, а вот дальше все пошло неожиданно. Один из его сапог неожиданно утонул полностью, и видимо, он зачерпнул глины внутрь, потому, что Андрей остановился в нерешительности. Я не мог подойти ближе, потому, что уже и так стоял на глубине чуть выше сапог, и лишь густота глины не давала ей попасть вовнутрь. Андрей решил сменить направление, и повернул в сторону, где мы уже проходили, но тут второй его сапог скрылся в глине.

- Загрёб! - спокойно сказал он, - надо вылезать!

Сапоги ему были велики, и он не мог выбраться, даже, помогая руками, так крепко завяз. Как я в прошлом году. Настала моя очередь помогать другу, несмотря на глубину. Через пару шагов я увяз по колени, но дошел и помог Андрею вылезти. В его сапоги залилась грязь, а в мои — нет, хотя ее уровень был на ладонь выше краев. Я даже попробовал залезть еще глубже, но когда грязи стало на ладонь выше колена, решил повернуть обратно, вытягивать ноги было слишком тяжело, а сырость все-таки нашла путь между непромокаемыми штанами и голенищами сапог. Я почувствовал, что носки уже мокрые. Еще если завязну тут, то Андрей не сможет мне помочь.

В общем, обратно мы пошли по грязи, уже не пытаясь не запачкаться. У обочины дороги мы нашли отличную глубокую лужу, чтобы немного помыть сапоги и штаны, но Андрей снова переборщил, зайдя слишком далеко. Дно было мягкое, и он зачерпнул одним сапогом, и основательно залил другой. Я же и вовсе потерял осторожность, бродя по луже, провалился в невидимую яму почти по пояс, набрав воды даже в карманы штанов, не говоря уж о сапогах. В общем, «померили» мы, как полагается, и целых два часа стирались и сушились у меня дома. Единственная проблема была в том, что дело было в пятницу.

Назавтра, у меня были дома родители, и следующий раз я выбрался «в поле» только в понедельник после учебы. Но грязь уже не была такой глубокой, и даже в том месте, где мы с Андрюшкой завязли, теперь моих сапог хватало. Через неделю грязь и вовсе почти высохла, было уже почти лето. Отец Андрея нашел работу за границей и увез семью с собой. Больше друзей, с которыми можно было полазить в сапогах, у меня не осталось.

20. ВНИЗ ПО ТЕЧЕНИЮ

Первый опыт с самодельными болотными сапогами оказался неудачным, и мне ужасно хотелось «настоящие болотники». Для этого я копил карманные деньги (при тогдашней инфляции это было непросто) и регулярно заглядывал в магазины спорттоваров, где их иногда продавали. Но времена были сложные, и, несмотря на появившееся изобилие продуктов, с сапогами было не так просто. Они просто исчезли! Вместо добротных советских болотников с круглым носком, каблуком с шестью овальными дырочками, «полосатой» подкладкой в нижней части и грубой тканевой в верхней, резиновыми «ушками» на голенищах попадались какие-то кооперативные уродцы. Сколько они стоили, я уже не помню, но денег мне не хватало.

И вот, наконец, мне улыбнулась удача. В «спорттовары» в пяти остановках на автобусе от дома завезли очередную партию болотных сапог. Конечно, не тех, «краснобогатырских», но мне было не до выбора, главное, денег хватало! И ничего, что февраль! Повисят до весны за шкафом, с тайным местом дома я определился давно. Конечно, я волновался и опасался вопросов продавщицы, но все вышло само собой.

Мерить сапоги в магазине мне даже не пришло в голову. Они навалом лежали на нижней полке, я выбрал самые маленькие, 40-го размера, приложил их к другим (43-го размера) убедился, что те не выше, но шире, и понес на кассу. Продавщица взяла деньги, выбила чек, скрутила болотники в тугой рулон и завязала сверху веревкой.
Я тут же потянул их к себе, но продавщица напомнила, - «Чек возьми! Если текут, без чека не меняем!»

Чек я, конечно, взял, но менять не пришлось. Дома, отмыв болотники от талька, я сильно разочаровался. Они совсем не блестели, вместо ушек в голенищах наверху были просто намечены дырки, подошва была тонкая, каблук маленький, резина тоже так себе, тонкая, при этом не очень гибкая и страшно вонючая. Голенища слишком широкие для тощего 11-летнего пацана, но по длине сапоги были как раз «по самые эти», и даже пару сантиметров лишних. Наружный край был примерно на пару сантиметров выше внутреннего, и отверстия «для подвязывания» оказывались уже ниже ватерлинии. К счастью, одно из них вообще не было пробито, а второе «не добили» и кругляшок резины не выпал. Дырочку я заклеил тонкой резинкой из комплекта для велошин.

Конечно, купить такое барахло мог только помешанный на сапогах мальчишка, но выбора у меня тогда не было. Из-за мощного резинового духа меня чуть не раскрыли родители, но, к счастью, в тот же день отец привез новые покрышки и перетаскивал их на балкон, потому запах списали на них. Чтобы сапоги пахли меньше, на следующий день я тщательно вымыл их внутри и снаружи со стиральным порошком, а потом смазал глицерином. Блестеть они не стали, но запах стал гораздо слабее.

Я с нетерпением ждал весны. А тут как раз случилась оттепель, и родители собрались на выходные к родственникам в Тулу. Почему они поверили в то, что я собрался готовиться к контрольной по математике и не могу с ними поехать, я не знаю. Учился, правда, я хорошо. В общем, рано утром в воскресенье, я положил сапоги в сумку и пошел к ручью, с которого начались мои похождения в сапогах.

В болотниках по две стельки и двое носок, замерзнуть я не должен. Переобувшись возле оврага, я пошел дальше, вниз по течению. После трубы под шоссе было все еще мелко, чуть выше щиколотки. Течения почти не было, но с каждым шагом становилось хоть чуть-чуть, но глубже. В том месте, где два года назад мы ломали лед, была чистая вода, и глубина уже по склейку. Дальше — еще глубже! Вот уже выше колена, вот, дошло до середины бедра, а вот уже всего на ладонь не достает до краев. Где-то тут два года назад провалилась и набрала полные сапоги Галя. А я все еще с сухими ногами! Ощущения были просто потрясающие. И еще было куда идти!

Я знал, что ручей заканчивается большой запрудой со шлюзом, но что вода будет такой высокой, не мог и представить. Сама запруда впереди и покрыта льдом. Смогу ли я дойти до него? Запросто! И вдруг, ой! Загреб! Чуть-чуть, конечно, но намочил штанину у края сапога. Оказывается, в болотниках, если зашел глубоко, большие шаги делать нельзя. Вода сплющила голенища, и они стали похожими на брюки со стрелками, широко шагнул, и как носиком кувшина загреб, задним краем зачерпнуть еще проще. Чтобы не залить, пришлось освоить особую походку, надо делать маленькие шаги, перенести вес на одну ногу, а другой сначала приподняться на носок, и только потом шаг вперед.

До льда еще метров десять, до края сапог четыре пальца, три, два, один. Стоп! Дальше не пойду, глубоко. Интересно, как это со стороны смотрится? Я пригнул голову и немножко наклонился, чтобы посмотреть, и тут же был наказан, сзади через край потекло. Чуть-чуть опять, штанину намочил, и то возле края только. Вот это глубина! Посередине не пройти точно, по краям мельче, но не намного. Пока я осторожно пробирался за кустами, (маленькими шагами, ведь до краев всего два пальца) возле запруды появилась тетка с собакой. Я замер, но делать что-либо было поздно. Через кусты меня вряд ли заметят, но собака учует наверняка, и тетка припрется посмотреть! Тетка с собакой приближались, и уже были так близко, что я разглядел в ней свою учительницу по математике! Вот попал! Воскресенье, восемь утра, оттепель, сырость, туман, а их в лес понесло. Я даже задержал дыхание.

Они прошли рядом, почти в пяти метрах и не заметили меня! Видимо, ветер был с их стороны, и собака не почуяла. Мне пришлось еще долго стоять не шевелясь, потому что училка все время останавливалась, но, наконец, они скрылись из вида. Я поглядел на сапоги, до края осталось не больше двух сантиметров! Но дно было твердым и можно было попробовать продвинуться еще. Мне удалось дойти до кромки льда и не зачерпнуть, хотя вода дошла до самого края сапог. А вот попытка пройти вдоль кромки – не вышла, уже на втором шаге я почувствовал, как ледяная вода потекла через край правого сапога сзади. Пришлось отступить, пока я только «загреб», потому, что до ступни вода не дошла, впитавшись в штаны.

Я вернулся вверх по течению тем же путем, и попробовал пройти вдоль другого берега. Сначала там было даже мельче, а всего в трех шагах ото льда дно пошло вниз. Всего один лишний шаг, и я опять загреб, и на этот раз даже больше, сырость проникла до носков. Но желание непременно дойти до кромки льда было сильнее, и я пошел на цыпочках. В обычных сапогах это редко приносит успех, но в болотниках выигрыш больше, и я снова стал у края льда, но теперь у другого берега.

До противоположного было всего метра 4, до края сапог еще два пальца, и я шагнул вперед. Дно впереди оказалось песчаным уклоном, и нога ушла глубже, чем я хотел. Вода полилась через край, и мне пришлось поспешно отступить. Слишком поспешно, потому, что я загреб другим сапогом, наступив на всю стопу. Выйдя на более мелкое место, я понял, что не только зачерпнул обоими сапогами, но даже чуть намочил трусы. Теперь мне уже не хотелось останавливаться, я прошел немного вверх по течению, но меньше чем раньше, и решил перейти здесь. Когда вода дошла до края сапог, я встал на цыпочки и смело пошел к берегу. Конечно, я зачерпнул, но опять немного.

Следующий переход я сделал в двух шагах ниже по течению, и, как я не старался привстать на мысках повыше, воды в болотниках прибавилось. Ногам стало холодно, видимо, стельки с носками уже промокли насквозь. Я залил болотные сапоги! Раз так, можно попробовать брод еще раз, еще ниже. Тут края уже полностью исчезали под водой, и ноги обжигало холодом, но воды внутри болотников было даже меньше, чем по щиколотку. Я опять пошел вброд на другой берег, и набрал основательно, судя по ощущениям, в каждом сапоге было почти по колено воды. Что теперь терять?

Осталось только пройти вдоль льда, и я пошел. Сапоги утонули, но вместо того, чтобы быстро выйти на мелкое место, я остановился. Всего несколько секунд, и болотники полны до краев. В чем смысл теперь стоять на цыпочках? Я опустился на всю стопу, очутившись в воде почти по пояс. Из сапог вышли последние пузыри, и я заметил, что немного подмочил даже низ своей короткой куртки.

Не знаю почему, но холодно мне не было, и я побрел вверх по течению обратно. Когда глубина уменьшилась, сапоги стали сползать под тяжестью воды в них. Я захотел выбраться на берег и вылить воду, но не смог, полные болотники были слишком тяжелы, а склон оказался слишком крутым. Пришлось пройти еще с полсотни метров, лишь тогда мне удалось выбраться. Полные болотники, хоть и были на пару размеров больше, сниматься никак не хотели, пришлось отвернуть голенища и вылить воду. Только так удалось их стянуть. В мокрых штанах на холодном ветру было холодно, пришлось снимать и выжимать и их. Надевать сапоги снова мне совсем не хотелось, но чтобы вернуться домой кратчайшим путем, надо было лезть в трубу под дорогой, в обход слишком долго, и еще где-то там должны быть математичка с собакой. Оказалось, что в мокрых болотных сапогах все-таки теплее, чем в мокрых штанах, но после трубы пришлось переобуваться, идти до дома в болотных сапогах с поднятыми голенищами, да еще и громко хлюпая, я не решился, и переобулся обратно в ботинки. Несмотря на купание в ледяной воде, я так и не заболел, хотя замерз тогда так, что всю дорогу к дому клацал зубами. Все-таки промокнуть по колено или по пояс — большая разница!

21. ЛЕСНАЯ ДОРОЖКА

Опробовать обновку по полной программе в городе, найдя подходящую глубину, было трудно, к тому же я не хотел попасться на глаза кому-нибудь из знакомых родителей. В лесопарке у пруда стало слишком много людей, а подходящие канавы на стройке я уже все перемерил, ни разу не залив. Оставалось только придумать, как отвезти сапоги на дачу, чтобы родители не узнали. В начале лета папина машина опять сломалась, и пришлось брать билеты на автобус. Купить всем на один рейс не вышло, и мне выпало ехать на два часа позже одному, чем я, конечно, воспользовался, прихватив с собой маленький рюкзачок (который я выиграл в майском походе за лучшее разведение костра) и болотные сапоги с собой. Я уже знал, где я спрячу их, под сгоревшей сторожкой соседнего садового кооператива.

Все получилось как нельзя лучше, и теперь, выходя с дачи в коричневых сапогах, я доставал рюкзачок из тайника и отправлялся «в поход», измеряя глубину в близлежащих болотах и канавах.

Перемерив, все что можно, и даже, что нельзя, пару раз провалившись по пояс, я нашел лесовозную дорогу с другой стороны шоссе. Она была всего в десяти минутах ходьбы от дачи, ее не видно с шоссе и тем более с дачных участков. Но, самое главное, там была отличная глубокая грязь, которую регулярно перемешивали трелевочные тракторы, которые таскали спиленные деревья на погрузочную площадку. В выходные лесосека не работала, и можно было без помех бродить по глубоким, залитым жидкой грязью колеям.

Глубина везде была разной, в большинстве мест в колее примерно по колено, так что перейти эту «дорогу» в обычных сапогах, и не зачерпнуть, можно было не везде. Поэтому дачники, ходившие в лес за грибами и ягодами, обычно устраивали переправы, набрасывая в грязь ветки и тонкие обрезки бревен с лесосеки. Я, в свою очередь, «партизанил», растаскивая переправы или делая их ненадежными. Мне ужасно хотелось, чтобы какая-нибудь девчонка-дачница набрала бы здесь полные сапоги. Но мне не везло, редко, кто решался переходить «трелевку» в низине, а наверху даже в колее утонуть можно было разве что в маленьких детских сапожках.

Сам я отрывался по полной. Мне хотелось бродить так, чтобы грязь была до самого края сапог, но такой глубины нигде не было. Поэтому я заворачивал голенища внутрь, и вместо болотников у меня получалось что-то вроде очень высоких сапог, чуть меньше полуметра высотой, в которых можно было пройти почти везде. Когда я находил более глубокую колею, то вытягивал голенища наружу еще сантиметров на 10 и продолжал мерить. Один раз за этим делом меня застал сосед и все рассказал родителям, но, к счастью, сапоги в это время были максимально «уменьшены» и он не понял, что на самом деле я был в болотниках. Иначе у родителей наверняка появились бы вопросы.

Летом «трелевка» подсыхала, и глубоких мест было совсем мало, но в августе, когда пошли дожди, она стала настоящей рекой грязи. В низине в «укороченных» сапогах делать было нечего. Даже с раскатанными доверху голенищами, приходилось предварительно мерить глубину палкой, чтобы не зачерпнуть через край. Я отрывался, как мог, вот только все больше времени приходилось помогать отцу и деду строить дом, и гулять меня отпускали ненадолго. Еще это означало, что заливать сапоги нельзя, от грязи быстро не отмоешься, и не высохнешь. А еще желательно было сначала высушить болотники, иначе в следующий раз придется надевать их мокрыми.

Но все равно при первой возможности я брал рюкзачок из тайного места и отправлялся бродить по черной торфяной жиже, всего на ладонь не достающей до краев полностью раскатанных болотных сапог. Дорога была «рабочей», рельеф дна постоянно менялся, появлялись новые колеи и перешейки, и никогда нельзя было угадать, куда наступишь. Может, едва выше склейки, а может, по самый край. Дно было мягким, но глубоко не засасывало. Но, когда до краев оставалось меньше ладони, надо было быть осторожным.

Однажды в поисках острых ощущений я забрел в колею, где до краев было всего два пальца, и когда сделал еще шаг, понял, что впереди слишком глубоко даже для болотников. Результат оказался предсказуемым: я загреб грязь задней частью голенища того сапога, которым мерил, зачерпнул другим, пока вытаскивал первый, и запачкал штаны. Выбравшись с дороги на «берег», понял, что надо как-то отмыть от грязи штаны и сапоги. Погода была теплая, и я пошел к луже-озерцу в низине, обросшему вокруг камышами, по которому давно хотел побродить.

Дно оказалось песчаным и твердым, а вода прозрачной и немного коричневатой. В болотных сапогах я мог пройти почти везде, оставалось только попробовать пересечь озерцо от одного берега до другого. С каждым шагом становилось немного глубже, но даже на самой середине вода на три пальца не доставала края сапог.

«Кажется, получится!» -решил я и осторожно продолжил поход.

Но меньше чем в десятке метров от противоположного берега глубина стала понемногу увеличиваться. Я подтянул голенища повыше, но через пару шагов вода добралась до внутреннего края сапог и замочила штаны сзади, там, где грязь уже успела подсохнуть. В одном сапоге (которым я зачерпнул) все равно было сыро, в другом, пока сухо, и я решил не заливать, а пойти в обход глубокого места. Это оказалось нетрудно, но, обойдя глубину, мне опять захотелось зайти по самый край. Теперь я знал, где находится глубокое место, и через три шага остановился так, чтобы вода была практически вровень с внутренними краями болотников. Это было очень приятное ощущение, когда вода плотно сжимает ноги, но хотелось еще более острых ощущений.

Я сделал всего один шаг вперед, и в еще сухой сапог начала просачиваться вода. Она не заливалась, а именно просачивалась, потому, что сначала намокали треники на полсантиметра выше сапога, и лишь потом, по ним вода начинала проникать за голенище. Одновременно с этим прохладная сырость забиралась по штанам вверх, намачивая трусы. Это было совершенно новое ощущение, которого у меня еще не было, и это было приятно.

Я сделал еще шаг, и вода маленькими струйками полилась внутрь, заполняя сапоги. Вскоре они были залиты до краев. Тогда я зашел на самую глубину, где было всего сантиметров на 5 выше наружного края болотников. Больше это озерцо меня не интересовало. Надо было замыть грязь с треников, как следует промыть залитый грязью сапог и постараться хоть немного подсушить их, прежде чем снова класть в тайник. Кто знает, какая погода будет через неделю.

22. ОДОЛЖИЛ

Лето подходило к концу. Строительство дома замедлилось (не хватало материалов), к тому же, начался грибной сезон, меня больше не «припахивали» к очередным работам. Из-за дождей глубины в лужах прибавилось, и в подвернутых внутрь болотниках можно было найти что-нибудь интересующей глубины. Однажды родители ушли за грибами, а я, прихватив рюкзачок с сапогами, двинул в ближайший лесок. Из-за моросящего дождя на улицах дачного поселка никого не было, и я решил переобуться сразу, как выйду на лесную дорожку.

Мне хотелось поискать что-нибудь новое, но никакого точного плана не было, и я решил пойти посмотреть на луг между деревней и речкой. Наверняка на нем есть какое-нибудь заболоченное место! Крайний дом в деревне был необычный, явно больше, богаче, и новее. Да и забор из профнастила никак не сочетался с деревенским горбылем или штакетником. От него на луг уходила неглубокая колея грузовика, местами наполненная водой, а еще подальше рядом с ней была большая, но мелкая лужа, по краю которой осторожно ходила девочка в высоких коричневых сапогах. Но в воду она почти не заходила, и я не мог понять, почему.

- Привет! Боишься глубже зайти? - спросил я.

- Не боюсь! Просто не хочу ноги промочить! - ответила она.

Только тут я увидел, что молнию на внутренней стороне сапог, сапоги были кожаными.

- Понятно! А у тебя, что, резиновых нет?

- Нет, только эти, - грустно сказала она, - в них нельзя по лужам, они промокают. В резиновых мама за грибами ушла.

Я еще раз посмотрел на ее сапоги, и на нее саму. Она была моя ровесница, примерно моего роста, симпатичная, с длинными каштановыми волосами, которые выбивались из-под капюшона куртки.

- Меня зовут Колька — глупо улыбаясь, сказал я.

- А я — Света!

Я замялся, но все-таки решил сказать.

- У меня в рюкзаке еще пара сапог есть. Я могу тебе одолжить. Пойдем гулять по лужам?

Почему она согласилась, я и сейчас не понимаю. Может потому, что я угадал ее желание? Мои бывалые сапоги были ей немного великоваты, и заметно выше ее кожаных, но Свету это ни чуточку не смущало. Ее сапоги мы положили в мой рюкзак, и пошли побродить по луже возле дороги, где было воды всего по щиколотку. Дальше нам оставалось только идти по дороге. Я пошел по правой колее, Света — по левой. Колея была неглубокой, и лишь иногда она проходила через лужи глубиной не выше середины сапога.

Но, кто ищет, тот найдет, и вскоре мы оказались перед большой ямой, наполненной мутной водой. С моей стороны было глубже. Из ямы торчали ветки, похоже, что тут застрял грузовик и для обычных сапог может быть слишком глубоко.

С каждым шагом становилось глубже, но я больше смотрел на ее сапоги, чем на свои. Ей осталось всего два пальца до краев. А мне? Вода обжимала ноги чуть ниже колена, и до края остается примерно ладонь. Но когда я сделал еще шаг, то понял, что могу зачерпнуть: дно мягкое, с подвернутыми внутрь голенищами вода была в сантиметре от края сапога.

- У тебя сапоги выше, но ты там утонешь! - с вызовом сказала Света.

- А спорим, что не утону? - ответил я, поставив едва не зачерпнувший сапог на гребень колеи, где было мельче.

- Смотри! - я ухватился пальцами за заправленную внутрь часть голенища, и «удлиннил» сапог примерно на ладонь, и проделал такой же фокус со вторым.

Света смотрела на это как на чудо. Сапоги теперь были мне чуть выше колена, и я смело зашел в самое глубокое место, где до краев было на три пальца. Я даже покачал ногами, чтобы завязнуть в глине поглубже, на пару пальцев до краев все равно осталось.

Света пошла по своей колее дальше, прошла самое глубокое место, где сапоги тонули по «бровки», и встала на гребень.

- Это у тебя болотные сапоги, да?

- Ага! В них по любому болоту пройти можно! - похвастался я, – так что в этой луже я даже их разворачивать не буду!

Я еще раз прошел через глубокое место, и мы пошли дальше. Теперь колея шла вдоль заросшей канавы. Сквозь кусты с трудом можно было различить воду, но вскоре мы дошли до места, где кустов не было, и спустились к воде.

Это был старый осушительный канал. Шириной внизу метра три, вода была прозрачной, и через нее было видно черное илистое дно. На вид казалось, что перейти его легко. Света наступила в воду первой, и сапоги ушли в воду наполовину. После следующего шага до краев осталось примерно три пальца, а дальше было и вовсе слишком глубоко, сапог ушел в воду по бровку, и продолжал тонуть.

- Тут дно вязкое, - сказала Света, задержав погружение сапога у «отстрочки».

Но как только она стала вытаскивать его, другой сапог стал вязнуть, и прежде, чем я успел крикнуть: «Сейчас зачерпнешь!», она набрала полный сапог воды и выскочила на берег. Я помог ей снять мокрый сапог и вылить воду (грязь она не набрала, потому, что провалилась лишь немного выше края), и отправился мерить глубину сам, вытянув болотные сапоги на всю длину. После трех шагов я увяз по колено, после пяти — до краев не хватало ладони, но это была почти середина.

Следующий шаг оказался лишним, хотя до верха осталось еще на два пальца, я понял, что если попробую перенести вес на ногу, то залью, и решил отступить. Канава не хотела отпускать мой сапог, и пока я тянул его обратно, другой тонул все глубже, до тех пор, пока вода не полилась через край. Развернуться, когда ноги выше колена в топком дне оказалось непросто, и второй сапог хотя и не утонул совсем, но залил прилично. Болотникам канава не покорилась, и Света видела это во всех подробностях. На берег я вылез с одним полным и одним не совсем полным воды сапогом.

Мне было немного обидно, что я потонул, но ничего постыдного в этом я не видел, кто же знал, что этот черный ил засасывает так глубоко? А вот Свете стало неудобно, она решила, что залив мои сапоги, она лишила меня сухой обуви. Меня же мокрые сапоги вовсе не расстраивали, я даже был рад, что я встретил девчонку, которая набрала в сапоги прямо передо мной! Я был бы рад видеть это еще много раз!

Вылив из болотников воду и отжав носки и стельки, я был готов идти дальше, но Света заторопилась домой. Обратно мы шли другой дорогой, и переходить вброд большую лужу не пришлось. Грязи было много, и наши сапоги с внутренней стороны были покрыты замечательными разводами до самого верха. Неподалеку от деревни Света переобулась в свои кожаные сапоги, и дальше шла по краю дороги, чтобы не запачкаться. Мы попрощались, я никак не думал, что вижу ее в последний раз. Сколько раз я потом торчал у этого дома, Света больше не появлялась. После я узнал, что этот дом принадлежит очень важной персоне (вроде бы областному прокурору), и никакой Светы с мамой тут никогда не жило. Мне оставалось только надеяться на встречу в следующем году.

23. ДЕРЬМОВАЯ ИСТОРИЯ

Осень сложилась не очень удачно. Как назло, обычно всю неделю было сухо, а по выходным шел дождь. Высушить залитые водой болотники на улице было невозможно, а принести их на дачу или домой я не мог.

Втайне я еще надеялся встретить Свету, снова побродить с ней по лужам, или даже предложить ей примерить болотники. Но она больше не появлялась.

На 11-й день рождения мне подарили велосипед, стало можно обследовать местность на куда большем удалении от дачных участков. В один из выходных в сентябре было довольно солнечно, и я решил объехать окрестности на велике. Рюкзачок с болотными сапогами я, конечно взял, но вот лазить по новым канавам желания не было. Для моих коричневых сапог там было сразу глубоко, а болотные за неделю так и не высохли, и даже, покрылись внутри плесенью. Все время ушло на то, чтобы вымыть их изнутри и как следует просушить. Так что лишь в середине октября мне удалось оставить болотники в пригодном для использования виде.

Но на следующей неделе родители по какой-то причине не поехали на дачу, а дальше стало подмораживать, было пора закрывать дачный сезон. Дел поздней осенью было немного, и я с одобрения родителей укатил на велосипеде, конечно, не забыв рюкзачок. Так как было холодно, и мороз высушил дорогу, я был обут не в резиновые, а в кожаные короткие зимние сапожки. Переобуться я решил уже на лесной дороге, но это оказалось не просто. На улице был легкий мороз, болотные сапоги задубели и не гнулись. Кое-как натянув их, я хотел заправить голенища внутрь, но не смог. Только после того, как я почти проехал весь лес, сапоги наконец-то стали достаточно мягкими, чтобы их можно было «по-хитрому» завернуть внутрь.

На всей дороге, несмотря на дождливую осень, лужи были небольшие. Самые мелкие из них уже промерзли почти до дна. Те, что побольше, сильно убавились в размерах и глубине и были покрыты двухсантиметровым льдом, который держал мой вес. Однако, если попрыгать или постучать каблуком со всей силы, лед проламывался и я проваливался на глубину 20-25 см. Глубже ничего не было, и даже у речки дело обстояло плохо, закраины уже прихватил лед, а дальше, как я прекрасно знал по лету, было «с ручками». Купаться в ледяной воде мне не хотелось, и я поехал по краю поля к шоссе в надежде найти хоть какую-нибудь не замерзшую большую лужу.

Возле выезда с поля на шоссе трактора размесили грязь, но и она замерзла намертво, и лишь в одном месте я смог пробить лед и завязнуть по «склейку». Мое внимание привлекла большая куча на краю поля. Высотой она была метра два, а в длину была не меньше двадцати. Я решил забраться на нее и посмотреть вокруг, но, только наступив, понял, что нашел, то, что искал. Несмотря на промерзшую корку, сверху, куча «дышала». Не знаю почему, я вытянул голенища болотников на всю длину и полез наверх. Сапоги не проваливались, и я легко зашел на самый верх. Ничего интересного вокруг не было. Поле до горизонта было в инее, и ни одного болотца кругом.

Я решил сойти в кучи не там, где залез, а на стороне поля. Но стоило мне сделать всего один шаг, как мерзлая корка проломилась, и левый сапог выше колена ушел в кучу. «Хорошо, что голенища раскатал!» - подумал я, - «А то бы загреб!». Чего загреб, было понятно по запаху. Вся эта огромная куча была из навоза с ближайшей фермы.

Это было не очень приятной новостью, но я совершенно не испугался, и сделал шаг другой ногой. Ледяная корка легко проломилась, и второй сапог тоже ушел выше колена. Немного постояв так, я понял, что меня засасывает. Если вначале я увяз на ладонь выше колена, то, постояв всего минуту, обнаружил, что погрузился в кучу до середины бедра. «Надо выбираться!», - решил я и стал вытягивать левую ногу. Правая шла вниз быстрее, чем мне удавалось вытянуть левую. Когда мне удалось вытянуть левую, правый сапог утонул выше краев, и я почувствовал, как навозная жижа просочилась между теплыми штанами и голенищем, и потекла внутрь. Освобожденной из навоза ногой я сделал большой шаг к краю кучи, но и левый сапог без сопротивления пошел вниз.

Я увяз почти по пояс, но страшно мне еще не было. Скорее была обида, что «вляпался». Но сколько я не пытался теперь вытянуть правый сапог, я только увязал глубже. Жижа затягивала, и ухватиться было не за что. Только когда я почувствовал холодок под ребрами, я по-настоящему испугался. Кругом ни палки, ни ветки, ни доски, я по грудь в навозной куче и продолжаю тонуть.

Дергаться было бесполезно, после каждого рывка я только погружался еще на пару сантиметров глубже. Звать на помощь бесполезно, меня не видно с дороги. Велосипед я спрятал за деревьями, чтобы не отсвечивал. Я увяз так, что не мог вылезти, и мог только ощущать, как навозная жижа пробирается под куртку, между лыжными штанами и сапогами, постепенно наполняя их. Становилось все холоднее, к тому же пошел снег, и резко потемнело. Я понял, что если ничего не предпринимать, то я просто замерзну тут.

Мне удалось рукой подтянуть к себе несколько больших комьев мерзлой земли, и я стал заваливаться на по бок, опираясь на них. Левая нога потихоньку выскальзывала из сапога и мне удалось «лечь» так, что я смог вытащить и правую. Потом осталось только доползти до края кучи и в носках дойти до велосипеда. Меня колотило то ли от холода, то ли от страха, но я кое-как переодел носки, выкинув мокрые, обулся в зимние сапожки и погнал к даче.

Педали я крутил со всех сил, чтобы хоть как-нибудь согреться. Куртка промокла в жиже насквозь, кроме воротника и верхней части спины. Штаны вроде бы не промокали снаружи, но когда залило сапоги, они промокли изнутри. Возле пруда никого не было, я отломил кусок льда, счистил прилипшие куски навоза, снял зимние сапоги и носки и попытался застирать штаны и куртку. Чище от этого они стали не намного, но замерз я еще больше. Пришлось снова надеть сухие носки и зимние сапоги, не заправляя в них мокрые штаны, чтобы не натекло внутрь, и ехать сдаваться родителям.

Им я сказал, что упал в канаву, потому что было скользко.

- Возле фермы, что ли? - спросил отец. Я виновато кивнул.

- То-то от тебя несет, как будто ты в дерьмо нырял!

- Да меня занесло, там лед на тропинке, - оправдывался я.

Родители помогли мне раздеться, растерли полотенцем, переодели в сухую одежду, и напоили горячим чаем с малиной. Пока я согревался, отец разбирал и упаковывал велосипед. С дачи мы выехали уже затемно. Когда мы проезжали мимо того поля и кучи, я порадовался, что снег скрыл мои следы. Но на самом деле мне было очень неприятно. Я знал, что где-то там остались мои первые настоящие болотные сапоги, и что я мог реально попрощаться с жизнью. Не думать о похождениях в сапогах я не мог, а при одной мысли о происшедшем меня трясло от страха.

24. НАЧАТЬ СНАЧАЛА

После того, как осенью я едва не утонул, потеряв болотные сапоги, в грязь и болото меня больше не тянуло. К тому же, наступила зима. Страх увязнуть был настолько сильным, что я думал, никогда, не буду лазить в болотных сапогах. Только в обычных, и только там, где есть твердое дно.

После Нового Года неожиданно случилась оттепель. Дорожки между школой и ее задним двором заполнила снежно-водяная «каша», а я остался без резиновых сапог, из своих «бывалых» 37 размера я окончательно вырос. В зимних кожаных сапожках на молнии я не мог зайти даже по щиколотку, они начинали течь. Поэтому на прогулку после уроков приходилось заклеивать молнию липкой лентой, и натирать их вонючей смазкой для лыжных ботинок, чтобы они не промокали. Но они все равно текли по швам на глубине уже 10-15 см. Больше всего от воды пострадали стельки из искусственного меха, наклеенного на картон, они почти развалились, пришлось заменить их войлочными, которые слишком долго сохли. Наверное, эти сапожки от моих похождений развалились бы за пару недель, но оттепель закончилась.

Но вскоре случилось то, о чем я мечтал со 2 класса. У меня появились новые высокие, черные резиновые сапоги, 41-го размера, с круглым носком и шестью овальными отверстиями на каблуке. Куплены они были для дачи, но до начала сезона хранились дома. Я терпеливо ждал, когда смогу их опробовать.

Весна выдалась ранняя, снега было мало, и с лужами вокруг стало совсем плохо. Может быть, еще потому, что строительство кругом почти закончилось. Непроходимой грязи тоже не осталось. Конечно, жильцы жаловались на лужицы на дорожках, где промокали ботинки или кожаные сапоги, и на глиняную мешанину вместо газонов, но для меня это была полнейшая ерунда. Завязнуть там мог разве что трехлетний ребенок, едва научившийся ходить. В ближайшем лесу по настоящему испытать новые сапоги тоже не получилось, самые глубокие лужи оказались для них вполне проходимыми. Оставалась одна надежда — на дачу!

Строительство дачного дома шло полным ходом, моя помощь требовалась почти постоянно. Помогать на стройке было гораздо интереснее, чем в огороде, свободного времени оставалось совсем немного, поэтому вдоволь побродить по лужам возможности не было. К тому же лето выдалось жарким, хотя временами и шли дожди. Нетронутой дачниками земли вокруг было все меньше, змей тоже вроде не было видно. Резиновые сапоги летом носили уже не все, хотя еще многие. Как только удавалось вырваться погулять, я отправлялся кататься на велике, конечно же, в сапогах, но в канавы и болота больше не лез. Мне вполне хватало луж на дороге. За все лето я ни разу не залил сапоги, и за осень тоже. Первый раз я в них зачерпнул следующей весной в городе, меряя глубину в ямах для посадки деревьев, и то слегка.

Казалось, мое не совсем приличное увлечение покидает меня, и я становлюсь нормальным взрослым парнем, которого совершенно не интересуют мальчишеские забавы, высоченные сапоги, и возможность забраться в них в грязь по самый край или даже глубже.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ В РЕЗИНОВЫХ САПОГАХ. Автор: Inwader.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ В РЕЗИНОВЫХ САПОГАХ.
Автор: Inwader.